Когда не приходит весна

Марченко Владимир Борисович

– А Авалон-1 опять цены на изотопливо поднимает, – сокрушённо заговорил рабочий в синем комбинезоне.

Я незаметно обвел взглядом серые стены бункера. Камер, кажется, не было. Хотя точно никто, кроме Службы безопасности, не мог знать, где они есть, а где их нет.

– Имперские замашки! – провозгласила женщина в строгих очках, наверняка, работающая в консалтинговой фирме и случайно оказавшаяся в районе Бетонных колодцев.

– Вы бы предпочли, конечно, стать частью Независимого Галактического Союза? – грозно спросил парень в красной байке, выглядывающей из-под черной куртки.

– Да! Я хочу жить в нормальном мире, в здоровом обществе.

– Это

их, что ли, общество, вы считаете здоровым? – насмешливо протянул мужчина с курицей.

Я понял, что такой оборот дискуссии весьма нелестен для уха моей спутницы и попытался осторожно сжать ей руку, предупреждая её контрвыпад. Но Ариадна лишь усмехнулась и встала:

– Уважаемые жители Авалона-6! Вы, разумеется, имеете право на самоопределение, на выбор пути развития в соответствии со своими культурными традициями, менталитетом. Однако вы должны понимать, что Вселенское Глобальное развитие подразумевает усиление общегалактических, общегуманоидных ценностей. Разве у вас есть свобода слова, митингов, право на достойный минимальный уровень жизни?

Десятки пар глаз уставились на звёздноимперку. Некоторые глядели с ненавистью, другие – с надеждой и внутренней поддержкой, третьи – равнодушно. Последних было большинство.

– Это что ещё за птица? – грубо спросил парень в красной байке. – Вы откуда прибыли, девушка?

– Я прилетела из Звёздной империи!

– Оно и видно! – хмыкнул парень.

– Правда? – живо спросила у Ариадны дама в очках.

– Да. Я прибыла с целью изучения вашего общества и ваших устоев.

– Устоев? – подал голос заросший мужчина в синем комбинезоне – рабочий гидроэлектростанции. – А у нас нет никаких устоев…

– Это неправда, – возразила Ариадна, игнорируя мои отчаянные попытки усадить её, – Общество без устоев просто разваливается, деградирует…

– Именно, – кратко ответил ей рабочий.

Снова наступила глухая тишина. Дэнис ошеломлённо опустилась на скамейку. Что-то невнятное пробормотал пенсионер с курицей, криво усмехнулся сидящий ближе всех к нему парень в красной байке, вздохнула наша новая знакомая Лиа. Внешне бесстрастным оставался только дежурный, который надвинул на глаза фуражку и казался дремавшим.

Неожиданно затрещал приёмник связи. «Выброс закончился. Облако висит над улицами Стирязева и Милюкова. Радиоактивный фон в пределах нормы».

– Нам лучше уйти сейчас, – тихо сказала Лиа. Я кивнул.

Глава 5

«Если ты, читатель, остался неравнодушным к прочитанному, то у тебя, безусловно, возникнет вопрос – что делать, если не хочешь больше быть винтиком государственной машины? Ответ напрашивается сам собой – [вычеркнуто цензурой]. Хуже всего, если ты один. Тогда твои методы [вычеркнуто цензурой] ограничены – саботаж на рабочем месте, личный отказ от выполнения противоречащих твоей совести приказов и поручений, или же просто мелкое хулиганство с целью попортить нервы тем, кто тобой командует. Однако такими методами проблему не решить. Реально изменить свою жизнь можно только сообща. [вычеркнуто цензурой] Ведь только тот, кто готов постоять за себя и своих близких, кто не позволит втоптать себя в грязь, достоин называться Человеком!

[вырвано цензурой] Будь вместе с нами! [вырвано цензурой]

Мы вышли наружу. Улицы были почти пусты, лишь несколько бродяг толпились у входа в автомагазин. Я посмотрел в направлении улиц Стирязева и Милюкова. Облако ядовито-жёлтого дыма ярко выделялось на фоне серо-синего неба. Налетевший ласковый

ветерок окатил нас парами формальдегида и какой-то влажной смесью.

– Мы можем надеть противогазы, – предложил я.

Лиа отказалась, под предлогом того, что привыкла. Ариадна же поспешно нацепила зеленый шлем с прозрачным стеклом.

– Мы можем улететь отсюда? – спросила она меня, показывая жестами.

– Вы закончили? – не без ехидства поинтересовался я.

– Думаю, да.

Мы попрощались с Лией и вызвали таксолёт.

Пока таксолёт усердно пробирался сквозь пробки нижних уровней, я вспомнил, как впервые увидел город с большой высоты. Это было зимой (собственно, у нас почти всё бывает зимой), перед Новым годом. Я шёл вниз, к своей улице. Было холодно, радиоактивно, и я спешил, чтобы не так чувствовать всепроникающий мороз. Иногда я заходил в маленькие шопы – погреться. Из-за каменной ограды мелькнула ярко-красная вывеска «Пивной бар». Я давно его приметил и всегда хотел зайти, но с упорством проходил мимо. Во всей моей жизни было так: там, где я не хотел быть и тех, кого не желал видеть, всегда бывал и всегда встречал. В тот вечер я уверенно свернул и, поднявшись по заснеженным ступенькам, оказался внутри.

Тяжелая антирадиационная дверь сама захлопнулась. В баре оказалось многолюдно и душно. Все столики были заняты, но у стойки призывно пустовала пара стульев. Я тяжко взгромоздился на них, подтягивая свой «свинцовый» плащ, который прямыми складками свисал до пола. Яркие ряды бутылок, в которые добавляли красители вместо напитков, создавая привлекательную ширму для выпивох, заставляли глаза разбегаться. Чуть выше белели недосягаемые натуральные чистые спирты.

Я спросил темного пива с идентичными натуральным ароматизаторами, на искусственной основе. Вообще обычно я брал светлое, оно было менее крепким и дорогим, но более вкусным. В тот вечер я почему-то изменил привычке.

Бармен поставил передо мной на заплеванную, залакированную стойку пенящийся бокал. Я начал неспешно попивать прохладный прогорклый напиток.

Стул рядом со мной легко качнулся. Кто-то сел. Я мельком глянул и тут же стал смотреть в плоский экран на соревнования по плеванию жвачкой. Моей соседкой оказалась высокая темноволосая женщина, одетая в горную куртку с меховым воротником и капюшоном. Такие куртки считаются самыми дорогими, в них применяют гибкие антирадиационные материалы, они герметичны и подогрев там работает всегда исправно.

Я сформулировал для себя чёткое правило за несколько лет походов по кабакам – никогда не заговаривать с соседями. Троих моих знакомых после таких бесед исполосовали лазерным ножом, двоих забрала Служба безопасности, один умер от остановки сердца. Все «застольные друзья» были случайными людьми в моей жизни, и мужчины, и женщины. Последние вели себя обычно слишком доступно и были проститутками либо нищими курсистками. Иногда попадались стареющие незамужние девы, которым хотелось убежать от одиночества хотя бы на одну, субботнюю ночь. Мужчины в кабаках обычно собирались из числа бедных клерков, как и я, чьи амбиции часто раздвигали стены тесных баров и перли наружу, предварительно пройдя через мои уши, либо это были косноязычные рабочие с полуавтоматических заводов, пилоты таксолётов, остановившиеся на нашем участке. От них воняло сушено-соленой синтетической ставридкой, копчёными полосатиками или заморскими кальмарами. Они мямлили жирными губами что-то о Трассах, грузах, накладных, жене-молодухе, боях в ущельях Андагара и миллионах других проблем обывателей, на которые так щедр наш маленький мирок.