Когда-нибудь мы будем вместе
Шрифт:
Арсанамаков раздраженно посопел, обдумывая пришедшую в голову мысль, прикинув так и эдак спросил, в молчащую телефонную трубку:
— Эй, подполковник, ты еще там?
— Да, да! Абубакар Алазович! Слушаю.
— Скажи прокурору или сам вызови колбасника на допрос на конспиративную квартиру…
— У нас нет такой квартиры, — перебил Арсанамаков Порошенко.
— Зато у меня есть, — отрезал Арсанамаков, — адресок я тебе подкыну и пару опэратывныков прышлю в помощ. Встретишь сосисочника лично, а дальше мои помощники будут решать ТВОЮ, — выделил интонацией
Раздраженно ударив несколько раз зажатой в руке трубкой телефона о стол, Абдукаримов быстро набрал хорошо знакомый номер. После нескольких длинных гудков в трубке послышался вальяжный басок:
— Соловьев, слушаю.
— Арсанамаков ….И как это понимать Иван Игнатьевич? Почему я узнаю о поклепе со стороны директора мясокомбината от совершенно посторонних людей? Я думал мы с вами уже давно пришли к всестороннему консенсусу и больше нет и не может быть никакого недопонимания. Я плачу, вы обеспечиваете всестороннее прикрытие. Я пока не давал оснований сомневаться в себе как в надежном деловом партнере. Крайнее дело с авизо из Дагестана очень неудачное для меня, в свою очередь удачно позволило завершить строительство одного особнячка на Рублевке, одному уважаемому чиновнику. И что я вижу? Плевок в кормящую руку! — угрожающим голосом прошипел банкир.
— Абубакар Алазович, вас неверно проинформировали, — спохватился прокурор, — и я прошу не распространять открытым текстом всякие инсинуации. Все под полным моим контролем, я гарантирую вашу безопасность. Заявление принято, такой порядок, я не хочу расширять круг лиц сопричастных к нашим отношениям. А вот дать ход делу или развалить его на стадии принятия решения полностью в моей прерогативе.
— Ты сказал Иван Игнатьевич. Я услышал, — с сомнением в голосе проскрипел Арсанамаков, — приглашаю в субботу к себе на дачу, у меня пополнение в штате, две сестрички — близняшки, нимфеточки — конфеточки, не пожалээте!
Соловьев гулко сглотнул в телефонную трубку, смутился и буркнул в ответ: — Я подумаю и перезвоню, до свидания.
***
Вован дергающейся походкой подошел к связанному старлею, лежащему в углу КПП. Во рту офицера торчал кляп из солдатского вафельного полотенца. В соседнем углу сидели привязанные друг к другу, спиной к спине, помощники дежурного — два солдата срочной службы, с пустыми ножнами от штык ножей на поясе.
— Ну чо офицуцер допрыгался? А те чо уважаемые пацаны терли, а? Вооо! Делиться надо! — Вован утробно рыгнул, отхаркнул полную пасть соплей и смачно сплюнул на грудь офицера, с ненавистью глядящего на него.
— Другой раз умнее будь, — делился блатной премудростью бритый под ноль качок, — говорят тебе в общак взнос делать — делай. Общак это святое. А ты чо? Я! Офицээр! Ум, честь и совесть эпохи чо-ли? И все в одно рыло? — Продолжал изгаляться Вован, оставленный на контрольно-пропускном пункте на шухере, пока братва споро загружала загнанные внутрь территории терминала машины.
— Вот че тебе стоило дать разрешение на проезд? Глядишь и поимел бы денежку малую. И тебе хорошо и людям приятственно, уважение,
Два загруженных Камаза уже стояли возле КПП, в готовности к движению. Третий Камаз с прицепом стоял возле распахнутых дверей продовольственного склада терминала. Из склада бодро вырулил погрузчик и, крутнувшись на пятачке возле дверей, поднял вверх поддон с грузом и втолкнул внутрь кузова.
Вован закрыл двери КПП, подошел к окну, взгромоздился на подоконник и оглядел прилегающую к проходной территорию. Терминал конфиската в Курске, располагался на территории умирающего завода по производству электроприборов.
Из-за отсутствия заказов торговли, срыва поставок материалов и комплектующих производство простаивало, в складах для сырья и продукции гулял ветер. Поэтому в соответствии с указом президента большая часть территории завода была изъята в пользу города. А город заключил соответствующий договор с погранотрядом и предоставил территорию и помещения под склады конфиската.
Ежедневно с пунктов пропуска на границе с Украиной везли тысячи тонн нелегальной, полулегальной продукции, описывали, учитывали и продавали с аукционов, часть пускали в реализацию через торговую сеть Курска.
Погранцы, задержавшие нелегальный товар, своими силами сопровождали его до таможенных терминалов конфиската и сдавали на оценку и хранение.
Владельцы отправляемых грузов и несостоявшиеся покупатели, торгаши, спекулянты, криминальные авторитеты, с утра до вечера роились возле терминала, осаждали кабинет начальника в надежде — одни вернуть, другие получить, третьи купить подешевле, отжать, присвоить, поделить и так далее.
В шесть вечера терминал прекращал работу, единственно что разрешалось — загнать на территорию вновь прибывший груз и разместить до утра на охраняемой часовым стоянке.
Время нападения было выбрано в период приема-сдачи постов новым караулом у старого свосемнадцати до двадцати часов. Так-как пост был дополнительным для караула воинской части, разводящие, пока осуществляли проверку предыдущих постов, добирались до терминала только через три часа. Чем и воспользовались криминальные "бизнесмены" проникнув на пост под видом колонны с конфискатом, разоружив дежурного по КПП и часового третьей смены, бродящего по территории складов, бьющего копытом в ожидании смены.
Дверь КПП распахнулась и внутрь заглянула еще одна дегеративная рожа. Оценив обстановку рожа распорядилась: — Вован! Кончай пургу гнать. Давай по быстрому — пост сдал, пост принял!
Вован спрыгнул с подоконника, потянулся, расстегнул кожанку и достал пухлое портмоне. — Во, видал, какой лопатник? Всосал, как жить надо? Ну не ссы. На вот тебе на бедность. — Вован достал из портмоне две сотки и, смяв в горсти, бросил старлею на грудь.
— Проникся? Два часа поскучал в углу, пока настоящие люди делом заняты и бабла поднял ни за чо! Так что в другой раз я тебе маякну, а ты сразу ворота распахивай, не кипешуй и все путем будет.