Когда осенние печали. Часть 2
Шрифт:
– Валентина Кирилловна… - Анна внимательно посмотрела на гостью, - Я не очень поняла… Вы так за Диму переживаете, или за Сашу?
– Так… за Сашку… За кого же ещё?.. Вашего-то Диму в любой школе с руками-ногами оторвут! А выгонят моего дурня с такой характеристикой, потом – куда?..
Наводящие вопросы можно было не задавать – всё было ясно, как белый день. Травля, которую развернула против Морозовой директриса, теперь коснулась и её сына – разговор с Валентиной Говоровой был лишь первой ласточкой. Судя по всему, с женщиной поработала классная руководительница ребят, объяснив, что, если
– Странно, - чуть улыбаясь, Анна качнула головой, - вы думаете, что, если Дима не будет дружить с Сашей, то Саша будет себя лучше вести?
– Да при чём тут… - нахмурившись, Говорова тяжело вздохнула, как бы собираясь с духом, прежде чем высказать то, зачем она сюда пришла, - Сашка-то он всегда такой был… его уж не переделать… Да только теперь он как бы с вашим сыном заодно… ещё и драка эта… Не простят ему. Вы же не захотели перед Казаковым извиниться! А всего-то было делов!.. Теперь вот и за вас взялись… жалобу, говорят, написали… потом и за Димку вашего возьмутся… А там – и до Сашки очередь дойдёт… а у него и так уже неудов полный дневник! Так и пойдёт прицепом. Только вам-то что, вы в другую школу перейдёте, муж у вас, говорят, бизнесом занимается… А нам – что делать? Выдадут волчий билет, и вой потом на луну без образования!
– Хорошо вас Елена Юрьевна обработала, - Анна бросила осуждающий взгляд на собеседницу, - выходит, мой сын сейчас для вас как прокажённый? Да только вы поторопились, Валентина Кирилловна. Во-первых, пока никакой жалобы на себя я не видела. А, во-вторых, у нас власть всё-таки не феодальная. И, как бы не сложилась моя судьба, ни мой, ни ваш сын от этого не пострадают. Это – полный абсурд.
– Вам легко говорить, - Говорова обиженно поджала губы, - у вас, может быть, запасных вариантов – куча. А мне рисковать нельзя. Я и сама – не барыня, и муж у меня не коммерсант. Так что, Анна Сергеевна… вы уж как-нибудь с Димкой поговорите… А я Сашку буду отваживать.
…Разговор с матерью Говорова оставил на душе неизгладимый отпечаток. И, хотя Валентина Кирилловна была женщиной явно недалёкой и легко внушаемой, Анна была возмущена тем, с какой готовностью та была исполнять волю «всемогущих», к каким, судя по всему, относились директор лицея и классная руководительница их сыновей.
Вечером того же дня Анна решила поговорить с сыном. Она не могла не заметить грустного Димкиного взгляда.
– Ну, да… - на вопрос матери о том, правда ли, что Саше Говорову угрожают отчислением из лицея, Дима нехотя кивнул головой, - Сашка говорил, Елена Юрьевна его пугает… А ещё она поставила мне двойку, за то, что я забыл тетрадь.
– Что?! – Анна протянула руку к школьной сумке Димы, - А ну, дай дневник!
Дневник сына на этой неделе Анна ещё не видела, и, раскрыв его, была буквально огорошена: кроме сегодняшней двойки по английскому, в нём красовались две тройки по алгебре и геометрии. Для такого ученика, как Дима Морозов, подобные оценки были исключением из правила, и, судя по всему, кто-то упрямо это правило переписывал на свой лад.
–
– Математичка поставила… - тот сдержанно пожал плечами.
– За что?
– За ответ у доски.
– Ты что, неправильно ответил?
– Правильно.
– Тогда за что тройки?
– За несообразительность.
– Дима, ты можешь подробнее объяснить?! – не выдержав, Анна чуть повысила голос.
– А что подробнее… - опустив глаза, Димка угрюмо рассматривал носки домашних тапок, - Я задание выполнил, она говорит – неверно… Я стал переписывать, ну, и другую формулу применил, только уже неправильно… Она посмотрела, и говорит, снова неверно, а вот в первый раз было верно… но, раз ты стал переделывать, значит, был не уверен, то есть, не учил, а просто наобум решил… и поэтому выше тройки не заслужил.
– Что за ерунда?!
– Ну, вот… все так и сказали… А тройку она мне всё равно влепила.
– А с геометрией что?!
– Да почти то же самое. Была контрольная, я всё правильно решил, одна только ошибка была, на четвёрку… а математичка сказала, что видела, как я списывал, и поэтому снижает ещё на один балл.
– А ты точно не списывал?..
– Нет, конечно… - Дима пожал плечами и усмехнулся, - У кого мне списывать, у Сани, что ли?..
– Понятно… - слушая сына, Анна уже не сомневалась в том, что месть Казакова зашла за допустимые рамки – учительница математики была одной из свиты директрисы.
«Хотя… разве у мести бывают рамки?.. Тем более, допустимые…»
Доверительный разговор с физруком на следующий день только подтвердил её догадки.
– А я что тебе говорил… - сидя с Анной за одним столом в школьном буфете, Виктор усердно намазывал себе бутерброд, - Аня, ты даже сама не знаешь, с кем ты связалась.
– Но это же – низость, отыгрываться на детях! – Анна возмущённо посмотрела на своего собеседника, - Ну, ладно, они на меня взъелись… Но при чём тут мой сын?! А Говоров?! Он вообще – постороннее лицо, если не считать той драки… Но даже его сделали мишенью!
– Это не они на тебя взъелись…
– А кто?..
– Это Казаков на тебя взъелся. А Ираида и её прихлебатели просто выполняют команду «фас».
– Я одного не пойму… - Анна ещё больше приглушила голос, - Ну, уволюсь я… даже пусть меня уволят!.. Ему что, легче станет?! Или Максим станет другим?!
– Аня… - вопреки этикету физрук водрузил на стол сложенные локти и чуть подался вперёд, - Самое интересное в том, что ему совсем не нужно твоё увольнение. Он даже не заметит, если ты уволишься… и если не уволишься – тоже…
– Тогда чего ему надо?!
– Ему надо, чтобы ты унизилась перед ним. Встала на колени. Это – единственная его цель. Ты задела его самолюбие… ты обязана просить прощения.
– Ни за что и никогда!
– Значит, тебе грозит разбирательство по жалобе… твой сын скоро станет твёрдым троечником, а его друг будет отчислен за поведение, которое не идёт ни в какое сравнение с поведением Максима Казакова… и этот факт будет мучить тебя всю оставшуюся жизнь.
– Ну, спасибо… утешил.
– Хотя, есть ещё один выход.