Когда отступают ангелы (Разные среди разных)
Шрифт:
Кое-как забравшись в неё, я смог наконец оглядеть целиком мерцающую металлом конструкцию.
Представьте себе клубок… Нет, не клубок — путаницу огромных и, как мне показалось, стальных лент — каждая шириной до полутора метров, а толщиной… Плита. Броневая плита. Причём это была не беспорядочная груда лома — ленты изгибались правильно, красиво, металл клубился, образуя что-то вроде гигантского цветка.
Потом до меня дошло, что ниша, в которой я сижу, — вовсе не ниша, а скорее тупичок, оставшийся от какого-то коридора. Остальное было отхвачено напрочь — наискось, как бритвой…
И
Передо мной мерцала металлом камера коллектора, пожравшая сама себя, вывернутая наизнанку моим последним выстрелом. Я посмотрел в самую гущу оцепеневшего стального смерча и содрогнулся, представив, что стало бы со мной, будь я в него затянут…
Кстати, машинка, каким-то образом не обронённая во время всех этих кувырков и падений, снова была мертва. Теперь уже навсегда.
Стены тупичка медленно гасли. Единственная целая стена на треть ушла вбок да так и осталась в этом положении, так её и заклинило… Тут я вспомнил наконец, зачем я здесь, и тяжело поднялся на ноги. Пролез в вертикальную полуметровой ширины щель и оказался в другом коридорчике, стены которого болезненно трепетали синеватым бьющимся светом. Одна лишь торцевая стена сияла ровной медицинской белизной. Я шагнул вперёд, и она исчезла — скользнула в пол, открывая мне путь в глубь корабля, к самому их горлу…
Мне бы только до вас добраться!..
Припадая на босую ногу, я шёл сквозь корабль, и стены едва успевали отскакивать — вверх, вниз, в стороны… Последний тупик, последняя расступившаяся переборка — и я ворвался, прихрамывая, в круглое помещение с пультами вместо стен.
Навстречу мне вскочили двое — ангелы. Один молоденький — таким, наверное, Гриша был лет в семнадцать. Другой пожилой, с тусклыми волосами, — таким, наверное, Гриша будет лет в пятьдесят…
Секунду мы смотрели друг на друга: аккуратные, подтянутые ангелы в чистеньких комбинезончиках и я — расхристанный, грязный, одна нога — босая, в руке — тусклый от пыли пистолет.
— Что, чижики? — выдохнул я наконец. — Не ждали?..
Глава 19
Они выхватили оружие одновременно. Я увидел две тусклые мёртвые линзы, и губы мои повело в злобной усмешке. Так стальные листы ведёт после отжига.
Им хватило доли секунды понять, что машинки их сдохли и что они оба стоят передо мной безоружные. Я сделал шаг, и ангелы попятились.
Припадая на босую ногу, я подошёл к плоскому, как стол, пульту в центре рубки и с маху грохнул белёсый от пыли пистолет об его чистенькую гладенькую поверхность. Сел в капитанское — или какое там? — кресло и, подавшись вперёд, бешено уставился на пожилого.
— Доигрались? — с ненавистью выговорил я. — Допрыгались, ангелочки?..
Я знал, что живым мне отсюда не уйти. А ещё я знал, что начну вот с этого самого пульта в центре рубки. Жаль только — ничего тяжёлого нет под рукой. Ладно! Кулаками буду расшибать, головой, чем попало!..
— Как вы проникли сюда? — с запинкой спросил пожилой ангел по-русски.
— Не твоё собачье дело! —
— Простите?..
На их смуглых лицах стыли растерянность и страх. И я понял вдруг, что на корабле нас всего трое: я и они. А остальные, видно, в разбеге — Гришу ищут…
— Слушай, ты! — сказал я пожилому. — Если кто-нибудь из вас хоть пальцем Гришку тронет — не жить тебе, понял? И ангелочкам твоим — не жить! Так им и растолкуй!..
Он не слушал меня. Он смотрел на мою растопыренную пятерню, упёршуюся в приборную доску.
— Я прошу вас не трогать пульт!
В голосе его была тревога. Я поглядел на клавиши, и что-то остановило моё внимание. Что-то очень знакомое… Вот оно! Четыре квадратные чёрные кнопки впритык друг к другу. Те самые кнопки, которые Гриша нацарапал когда-то прутиком на асфальте. Меня обдало со спины такой волной озноба, что я даже выпрямился в кресле…
Следя за тем, как у пожилого меняется лицо, я наклонился к пульту и надавил первую кнопку.
Верхнюю левую — раз, нижнюю правую — два раза, верхнюю правую и нижнюю левую — одновременно… Теперь осталось — верхнюю левую…
Мой палец остановился в сантиметре от кнопки.
— Нажать?.. — сипло спросил я.
Пожилой был бледен.
— Вы тоже погибнете, — быстро предупредил он.
— Ага… — Словно вся пыль щебкарьера осела у меня в горле. — С тобой за компанию… А народ-то твой весь — в поле… А вернуться-то им будет — некуда… Вот такие дела, дядя…
Смуглое лицо пожилого ангела окаменело. Несколько огоньков на пульте бились, как в истерике, исходя прерывистым мушиным звоном. Надо полагать, с того самого момента, как я нажал в камере коллектора спусковую клавишу моего пистолета.
— В общем, так… — сказал я. — Слушай сюда… Вы сейчас собираете манатки…
— Простите?..
— Собираете манатки! — яростно повторил я. — И исчезаете отсюда к ангельской вашей матери! Слушай сюда! — заорал я, заметив, что он опять хочет переспросить. — И если я ещё раз увижу здесь ваши одинаковые морды… или услышу эту вашу гуделку!..
Дальше я говорить не мог — перехватило дыхание.
— …пожалеете, гады!.. — просипел я из последних сил.
— От чьего имени вы говорите?
— Какая тебе разница!
— Я прошу вас уточнить. Вы представляете государство?
— Да! — нагло выговорил я, глядя ему в глаза. — Представляю государство.
Я закинул ногу за ногу и качнул перед ним грязной босой ступнёй. А что мне было терять?
— Я прошу правильно понять нас, — сказал пожилой. — Мы не имеем целью вмешиваться в вашу жизнь.
— А какого ж тогда чёрта вмешались?
— У вас пребывает наш человек. Мы имеем целью вернуть его обществу.
— Перебьётся ваше общество!
— Простите?..
— Гришу вы не получите. Всё! Точка!
На этот раз, видать, он Гришкино имя расслышал хорошо.
— Григорий Прахов? — отрывисто переспросил он.
— Да, — сказал я. — Григорий Прахов.
У пожилого ангела был ошарашенный вид.
— Надеюсь, вы не имеете целью удерживать его здесь силой? — встревоженно спросил он. — Я прошу правильно понять нас: это несчастный и совершенно бесполезный для вас человек… Уровень его информированности…