Когда падают листья...
Шрифт:
— Ждан, ты дурак, — отмахнулся шатренец, — Веля скажи ему, что он не прав. Или ты тоже не знаешь?
Девушка, до сих пор смотревшая на него со смесью растерянности и озадаченности, все-таки сказала:
— Я не уверена. Тебе нужно подойти ближе.
— Ладно, сейчас.
Яромир оглянулся на дверь и решил, что выйти через окно, дабы не делать лишних телодвижений и не компрометировать даму, будет удобней. Что он, собственно и сделал, примяв несколько ромашек, цветущих под окном. Позолоченные солнцем волосы взлетели и опустились хозяину на плечи.
Велимира восторженно смотрела
— Тебе патлы не мешаются? — съязвил Ждан, перехватив этот взгляд.
— Нет.
Наступила неловкая тишина, и Веля напомнила:
— Ты обещал новости.
— Обещал. Первая: наш общий знакомый все-таки жив.
— Это тебе сказала та, с которой ты спал?
Но шатренец, будто и не услышав Ждана, невозмутимо продолжив:
— И вторая: мы сейчас же отправляемся за ним, потому как я нашел информацию куда он направляется и как уничтожить то, что принесло нам столько неприятностей.
— Веля, скажи этому придурку, чем я здесь занимался, и пойдем.
— А окно ты так и оставишь открытым? Не боишься, что у любовницы украдут что-нибудь ценное.
Яр посмотрел на велю и попросил заткнуть этого дурака, пока он не сделал это самостоятельно.
— Ничегошеньки ей не сделают, — буркнула вдруг Велимира, — она — ундина.
— Кто? — переспросил Ждан.
Но ему никто не ответил.
Друзья перелезли через невысокий забор и зашагали по улице. Парень стал раздумывать над тем, что же такое "ундина". Слово было знакомым, да и можно было догадаться, что это что-то связано с чародейством, раз за ночь в этом белобрысом нахале произошли такие разительные перемены.
Девушка шла сбоку от Ждана, помалкивая и стыдясь самой себя. Когда она посмотрела на Нити Яромира, то сразу же почувствовала неприятный укол внизу живота, в простонародье называющийся ревностью. Веля приводила сама себе убедительные доводы, ругала сама себя, говорила, что суженным судьбой все равно назначен другой, и что этот другой сейчас в опасности…
Но ничего не помогало.
И, что больше всего раздражало: Велимира никак не могла определить, к кому из этих двоих она неравнодушна по-настоящему. Ждан исключался сразу же — он и сам относился к Веле, как к сестренке. Дарен сбежал от них, попытавшись надуть, и теперь девушка на него очень сердилась. И на Яромира сердилась, потому как смотался к своей ундине, не потрудившись ничего объяснить, а теперь тут сияет, как начищенный самовар и светится, как новогодний фонарь…
"А с чего это он должен перед тобой отчитываться? — вдруг возникла в сознании девушки снисходительная мысль, — он тебе кто: кум, сват, брат?"
Нет, нет и еще раз нет. Да и вообще чего удумала — ревновать княжьего сына! Да еще к ундине — морской деве, о красоте которых не зря ходят легенды. Куда ей, весницкой девке, с ней тягаться по красоте, уму и даже Дару? Он на такую, как она, Веля, даже и не посмотрел бы в обычной жизни, тягается с ней только из-за того, что она его вытащила из загребущих ручонок Моарты. Да и то: оказалось, что гадкая ундина и то сделала лучше.
И на Ждана
— А куда мы, собственно, идем? — спохватился Ждан, когда все свернули на рынок.
— На рынок.
— Зачем? — не отставал парень.
— За кобылой. Или ты все это время прятал красавицу Сташу в своей торбе, а я и не заметил?
— Прекратите, — оборвала начинающуюся перепалку Веля, — мы так никогда его не найдем. Яромир, а у нас хватит денег на двух лошадей?
— Зачем двух? — натурально удивился шатренец, — нам с тобой и одной хватит, а этот рядом побежит.
— Яромир!
— Я тебе сейчас побегу! — пообещал Ждан, закатывая рукава рубашки, заскорузлой от грязи.
— Правильно, — чуть не всхлипывая от обиды на всех, бросила девушка, — вы еще подеритесь тут, чтобы снова оказаться в тюрьме.
Яр, насмешливо глядя на парня, только сказал:
— Да я гляжу, твоему дружку уж очень там понравилось.
— Заткнись!
— А то что?
Велимира сжала кулаки и ожесточенно прошипела:
— Да прекратите, наконец! Оба!
Как ни странно — сработало. Спутники девушки замолчали, но красноречивые взгляды, то и дело бросаемые друзьями через нее друг на друга, прекрасно говорили о том, что перепалка вовсе не окончена, а лишь отложена на неопределенный срок.
Повезло путникам лишь отчасти: двух приемлемых лошадей они нашли, но гад-продавец заломил за них такую цену, что как взбешенный Яромир ни торговался, результат не оправдал их совместных ожиданий: в кармане из того, что им выделил господин глава Тайной полиции остался лишь злот, да несколько стрибряников.
— Ну лошадки, — угрюмо приговаривал шатренец, пока они выводили их из города, — раз вы такие золотые, то и работать будете втрое больше, чем какие-другие кони.
Велимира его взглядов не разделяла, но отчасти и себя чувствовала виноватой в плохом настроении друга: ну кто ее дернул именно к тому прилавку? Если бы не она, то они бы не потеряли еще кучу времени, чтобы найтись. Единственное, что утешало, так это то, что девушка сообразила затовариться провизией на день пути.
Слава Оару, путь в искомое место был только один, и деревеньки встречались там нечасто: дорога лежала к югу, и частые возгорания торфяников были нередки для этой местности, вот и желающих рисковать хозяйством да и собственной жизнью почти не находилось. Но, Яр никак не мог успокоиться с потерей времени, а потому решил срезать через почти заросший тракт, несмотря на увещевания Вели о том, что раз его забросили — значит, там было очень опасно.
Когда это он боялся опасностей?
Дарен устало плюхнулся на стул около стойки и заказал ужин с кувшином вина в придачу. Вопрос "не замахнулся ли он на слишком уж геройский поступок" отметался, как глупый, потому как единственное, что ему сейчас хотелось больше всего на свете — так это напиться.