Когда падают листья...
Шрифт:
— Не думал, — огрызнулся Ждан.
— Советую попробовать. Говорят, помогает.
— Да ты…Да я тебя сейчас!..
— Что? — деловито уточнил Яр.
Парень засопел, видимо мысленно перебирая те варианты, в которых он одержит победу, потом вспомнил драку в камере, да так и промолчал.
Веле тоже вспомнилась драка, и она тут же виновато подскочила:
— Ой! Я совсем забыла, у тебя же…
— Ну ты хоть не начинай, — вяло отозвался шатренец, допивая третью кружку и игнорируя возмущение парня, — само заживет.
Ну не объяснять же ей, что ему совсем
Велимира же послушно замолчала, решив его полечить ночью, втихомолку, а вот Ждан не стерпел и бросил:
— Ты вроде как к кому-то идти собирался? Вот и иди.
— Обойдусь без твоих напоминаний, — он встал и все-таки направился к выходу.
Веля было бросилась за ним, но тот жестом остановил ее, и девушка понуро вернулась к своему столику, на котором стоял недоеденный и уже остывший ужин.
Парень молчал несколько пылинок, а потом сделал громкий вывод, что на шатренца плохо повлияла дружба с Дареном. Девушка погрустнела еще больше и пробурчала что-то о пьяных мужиках, одних из которых тянет в сон, а других почему-то на подвиги. Ждан пожал плечами, допил то, что оставалось в его кружке после глотка Яромира, и спросил:
— Что будем делать?
Веля помедлила с ответом, а потом бросила:
— Ждать.
— Здесь?
— А где еще?
— На нас и так уже подозрительно косятся, — проворчал парень, — а если мы тут еще просидим с побег… Да он, в конце концов, может, просто по бабам направился, и хрен сюда после своих подвигов заявится.
— Да что ты понимаешь! — взъярилась вдруг девушка, — если у тебя все мысли ниже пояса, это не значит, что у всех остальных — тоже!
Сказано это было достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие.
— Ты чего? — удивился парень.
— Ничего!
Чаровница пулей вылетела за дверь и побежала по улице, толком не разбирая дороги.
Одни говорят, что русалок не бывает. Другие боятся входить в воду после дня Водославы, чтобы не оказаться на дне навеки. Третьи верят, что русалки существуют, но уверены, что бояться их незачем…
И те, и другие, и третьи были неправы. Яромир мог это сказать с такой же точностью, с какой утверждал, что на его руке — пять пальцев. Но сообщать кому-либо эту ценную информацию шатренец не спешил: во-первых, надеялся, что при случае эту информацию можно будет продать подороже, а во-вторых одним местом чуял, что утечка пошла из-за стен Государственной Академии Чародейства. А Академия таких вещей не прощала, и следы заметать умела лучше всех: потом бы никто и не вспомнил, что был на свете такой вот веселый парень Яромир со светлой копной волос…
Яр тряхнул вышеупомянутой "копной", которая сильно поредела после борьбы с колтунами, и, тяжело вздохнув, все-таки свернул в знакомый переулок. Фонари здесь не горели — коптили сквозь черные стекла, распуская вокруг себя мягкий оранжевый свет. Тишина стояла — было слышно, как ветер шумит по углам.
Здесь ничего не изменилось с тех самых пор, как его ноги касались этой улочки последний раз,
"Боги, боги, — изумленно думал шатренец, подходя к знакомому двухэтажному домику, зажатому между двумя большими соседями, — сколько времени прошло, а здесь все так же…"
В нерешительности он застыл перед низкой дверью, порывисто дергая кулаком, чтобы постучаться, и так же отдергивая его. Мысли рассеянно клубились в его голове вязким туманом и коварно шептали: "А вдруг она уже здесь не живет? Вдруг что-то случилось, а ты так и не узнал? Вдруг она замуж вообще вышла?". Правда, после последней мысли Яромир рассердился сам на себя и все-таки постучался.
Звук утонул в дереве и пропал, будто бы дом поглотил его.
…А тайна заключалась в том, что кроме русалок были еще и другие водные жительницы — ундины. По легенде, которую шатренцу однажды удалось раскопать в отцовских архивах, ундины — морские волны, обращающиеся прекрасными девушками с чарующими голосами. Наверное, именно из-за голосов их в одно время и принимали за русалок, пока и вовсе не забыли об их существовании, когда как ундины не были нежитью, они были… душой моря? На суше такие красавицы долго существовать не могли: море звало их обратно, предостерегая от опрометчивых поступков. Ведь своей души у девушек не было… Но легенда гласила, что ундина, хоть однажды познавшая любовь человека, обретет душу, но больше никогда не сможет вернуться в родные воды.
Он впервые увидел ее мальчишкой, больше десяти лет назад. Увидел и позвал за собой, то ли попав под чары, то ли просто в качестве благородного жеста: ундину он и его друг отбили у трех пьяных матросов. Если бы они не были настолько пьяны, еще неизвестно, как бы все обернулось, а так… Они думали, что спасли ее, тогда как на самом деле — погубили: после ночи среди людей морская дева пришла к воде, но вода не приняла ее.
Дверь со скрипом отворилась, и Яромир поднял голову, очнувшись от своих воспоминаний.
Она ничуть не изменилась: миниатюрная фигурка, осиная талия, маленькие ножки, прикрытые длинной юбкой по нынешней моде, бледные тонкие ручки, почти кукольные, длинные-длинные серебряные волосы, которых ласково касался тот оранжевый свет, идущий от ближайшего фонаря. Но самым удивительном в ней были глаза: бирюзовые, пронзительные, они ни пылинки не оставались одинаковыми, меняя цвета, как морские волны, идущие к берегу.
И врут все злые языки, не было у нее никакого рыбьего хвоста! Не было и быть не могло. Какие невежи смогли спутать утопленниц-полурыб с этими загадочными существами?
— Засмотрелся? — улыбнулась женщина и подала ему руку для поцелую, — заходи, коль пришел.
— Здравствуй, — голос дрогнул, как у мальчишки, а ундина уже снова открыла рот, и Яр поспешил заговорить снова: — нет, молчи, молчи, пожалуйста.
Женщина улыбнулась и поманила его пальцем в дом. Шатренец сделал глубокий вдох и вошел.
Дверь бесшумно закрылась за его спиной, и мужчина почувствовал себя так, будто попал в сказку: настоящую сказку с волшебными вещами, добрыми старушками-чаровницами и говорящими стихиями.