Когда пируют львы. И грянул гром
Шрифт:
Шон пошатнулся, сделал шаг назад и, споткнувшись обо что-то, повалился на парту; от острой боли глаза наполнились влагой. Но так продолжалось не более секунды; глядя прямо в лицо мистера Кларка, Шон вдруг зарычал, как зверь.
Этот звук отрезвил мистера Кларка, он попятился, но не успел сделать и двух шагов, как Шон бросился на него. При каждом ударе звучно рыча, он молотил учителя то с левой, то с правой поочередно, пока мистер Кларк не врезался в классную доску. Учитель попытался вырваться и убежать, но
– Убирайся, – прохрипел мистер Кларк.
Зубы его порозовели от крови, на разбитых губах тоже проступила кровь. Возле уха весело торчал оторванный воротник.
В классе стояло гробовое молчание, слышалось только дыхание Шона.
– Убирайся, – повторил мистер Кларк, и гнев Шона вдруг куда-то испарился, осталась только дрожь во всем теле.
Он молча направился к двери.
– И ты тоже. – Мистер Кларк ткнул пальцем в сторону Гаррика. – Убирайтесь оба и больше не возвращайтесь!
– Пошли, Гаррик, – сказал Шон.
Гаррик встал и захромал к Шону. Вместе они вышли на школьный двор.
– И что мы будем теперь делать?
На лбу Гаррика красовалась большая красная шишка.
– Думаю, лучше всего отправиться домой.
– А вещи? – спросил Гаррик.
– Сейчас все равно все не унесем… потом пошлем за ними кого-нибудь. Пошли.
Они протопали через весь город и вышли на дорогу, ведущую к ферме. Почти до самого моста через Бабун-Стрём они проделали путь в молчании.
– Как думаешь, что скажет папа? – спросил Гаррик.
Он всего лишь облек в слова проблему, которая занимала обоих с той самой минуты, когда они вышли из школы.
– Пусть говорит что хочет, но мы все правильно сделали, – усмехнулся Шон. – Видел, как я его? Бац, бац! Прямо в челюсть!
– Зря ты это, Шон. Папа узнает – убьет нас. А я ведь ни в чем не виноват.
– А кто носом шмыгал? – напомнил ему Шон.
Они дошли до середины моста, остановились и, облокотившись о перила, стали смотреть на воду.
– Как нога? – спросил Шон.
– Болит… Думаю, надо немного отдохнуть.
– Ладно, раз такое дело.
И снова они надолго замолчали.
– Зря ты это сделал, Шон, – сказал Гаррик.
– Что сделано, то сделано. Эта Носопырка получила свое и всегда будет получать… а нам сейчас лучше подумать, что папе сказать.
– Он же бил меня, – сказал Гаррик. – Он мог меня убить.
– Ну да, – с готовностью согласился Шон. – И меня тоже ударил.
Они замолчали, обдумывая сказанное.
– А давай просто уйдем из дома, – предложил Гаррик.
– И ничего папе не скажем? – Эта мысль Шону даже понравилась.
– Ну да. Можно уйти в плавание или еще что-нибудь придумать. –
– У тебя же морская болезнь, тебя даже в поезде тошнит.
И снова оба задумались: каждый ломал голову, что делать дальше. Потом Шон посмотрел на Гаррика, Гаррик – на Шона. Словно поняв друг друга, братья оторвались от перил и, больше ни слова не говоря, двинулись в Теунис-Крааль.
Перед домом они увидели Аду. Широкополая соломенная шляпа закрывала лицо от жаркого солнца, на локте висела корзинка с цветами. Она была так увлечена работой в саду, что не сразу заметила их. Братья уже пересекали лужайку перед домом, когда мачеха увидела их и замерла, стараясь успокоить себя, подавить тревогу. Ада по опыту знала, что от пасынков можно ожидать чего угодно, и была готова благодарить судьбу, если все оказывалось не так уж плохо.
Они подходили все ближе, и шаги их все замедлялись. Наконец братья остановились, словно механические игрушки, у которых кончился завод.
– Ну здравствуйте, – сказала Ада.
– Здравствуйте, – отозвались они в один голос.
Порывшись в кармане, Гаррик достал носовой платок и высморкался. Шон принялся внимательно разглядывать крутую голландскую крышу Теунис-Крааля, словно никогда раньше ее не видел.
– Ну, что скажете? – Она старалась говорить как можно спокойнее.
– Мистер Кларк отправил нас домой, – объявил Гаррик.
– Почему? – Спокойствие Ады начинало трещать по швам.
– Ну… – Гаррик посмотрел на Шона, ища поддержки, но все внимание брата было приковано к крыше. – В общем… Понимаешь, Шон… в общем, он несколько раз стукнул мистера Кларка по голове, и тот упал. А я ничего такого не сделал.
– О господи, – тихонько простонала Ада. Помолчав, тяжело вздохнула. – Ну хорошо. Теперь давайте все с самого начала и по порядку.
Они принялись торопливо рассказывать, перебивая друг друга и споря насчет подробностей.
– Так, – промолвила Ада, когда они закончили. – Сейчас вам лучше пойти к себе. Отец сегодня работает на приусадебном участке и скоро придет обедать. Постараюсь его как-нибудь подготовить.
В комнате братьев царила жизнерадостная атмосфера камеры смертников.
– Как думаешь, сколько он нам всыплет? – спросил Гаррик.
– Думаю, пока не устанет, потом отдохнет и еще добавит, – ответил Шон.
За окном послышался топот копыт, и лошадь Уайта остановилась во дворе. Он что-то сказал мальчишке, помощнику конюха, и засмеялся. Хлопнула дверь на кухню, прошло полминуты тревожного ожидания, потом донесся рев Уайта. Гаррик испуганно вскочил.
Следующие минут десять они слышали, как отец о чем-то говорит с Адой на кухне и сердитый бас сменяется ее увещевающим бормотанием. Потом в коридоре послышались легкие шаги Ады, и она вошла в спальню: