Когда плачет скрипка. Часть 2
Шрифт:
– Объясним потом. У нас ордер на арест и обыск. Показывайте, иначе мы войдем и без вас.
– Он спит на веранде…
Гвоздь спал одетым на затертом диване, укрывшись одеялом без простыни или пододеяльника. Серое небритое лицо, тени под глазами. Из-под одеяла торчали голые немытые ноги такого серо-желтого воскового оттенка, что вполне могли принадлежать покойнику. Спящий хрипло дышал, запрокинув голову и выставив свой непомерно большой кадык.
– Проснись красавица! – Тризна энергично потряс Гвоздя за плечо.
Тот открыл глаза, дико повел
– Сиди смирно! Мы пригласим сейчас понятых!
Помощник Тризны привел двух пожилых соседей. Начали обыск. Почти сразу в тумбочке нашли иглы, шприц, спиртовку и прочий антураж наркомана. Под пружинным матрацем дивана обнаружился небольшой “арсенал”: финский нож с наборной ручкой, два кастета и заточка.
Этого было достаточно, чтобы подержать Гвоздя в КПЗ сколько нужно, однако Тризна продолжал поиски. Михаил понимал, что шприцы, иглы и даже свежие следы уколов не заменят главное вещественное доказательство – наркотики.
– Мы его самого еще не обыскали, – напомнил Михаил.
– Точно! – отреагировал Тризна, и обратился к помощнику. – Снимай с него штаны.
Сопротивляющегося Гвоздя раздели до трусов. Он лежал на животе, уткнувшись в подушку. Михаил укрыл его одеялом. На веранде было прохладно, кроме того, он заметил мокрый след на подушке. Наверное, слезы обиды и унижения. Михаилу было не жалко его. Гвоздь сам выбрал свою судьбу. Жаль было его мать. Он укрыл эти ноги с дряблыми мышцами ради нее. Не все понимают, что человек каждый день как сказочный витязь на распутье: налево пойдешь в тюрьму попадешь, прямо пойдешь… В жизни, однако, больше вариантов для выбора и исход не так очевиден. О последствиях для близких вообще редко кто думает.
Раздумья Михаила были прерваны торжествующим возгласом Тризны:
– А вот и наркота! Тайник в поясе джинсов… Посмотрите! – он обращался главным образом к понятым. – Сейчас вы подпишите протокол обыска, и мы вас отпустим.
Допрос Гвоздя проводил Фесенко. Тризна и Михаил должны были ассистировать. Наркотики отдали на экспертизу, но Тризна определил сразу: опиум-сырец.
– У вас, гражданин Гвоздев, целый букет правонарушений и должен заметить, что исход определяется вашей откровенностью. Начнем с главных вопросов. Где вы взяли наркотик?
Гвоздь тупо молчал, разглядывая свои исхудалые руки. Наручники с него сняли недавно. Выше кистей можно было видеть красные полосы.
– Проснись! Кайф закончился. Начались суровые будни, я бы даже сказал, расплата, – поощрил его Тризна.
– Заработал.
– У кого? За что?
Гвоздь молчал, словно не решаясь. Фесенко угадал его состояние:
– Понимаю, что вы попали в зависимость от них. По своей воле или из-за стечения обстоятельств. Но это не причина,
– А вы их не боитесь?
– Довольно откровенный намек. Значит, они не особенно скрывают факт покушения на Манюню. Работают на свой “авторитет”. Прекрасно знают, что такие разговоры к делу не пришьешь, а запугать могут. Только не нас. Мы знали, на что шли, когда выбирали профессию…
– Он не понимает, чем больше нам скажет, тем больше у нас будет возможностей обеспечить его безопасность, – опять подключился Тризна. – Раз такие разговоры идут, мы узнаем из других источников, а он получит свое на полную катушку.
– Все это разговоры о снисхождении. Используете и выбросите за ненадобностью опять к ним в руки.
– Мы не шутим. Будете сидеть здесь, пока не скажете все, что знаете. Но с каждым днем отсрочки, польза от вашей откровенности для вас будет снижаться.
– Он не понимает, – продолжил Тризна, называя Гвоздя в третьем лице, – что принимал участие в слежке за сотрудником прокуратуры с целью подготовки нового покушения. Это тебе не две дозы опиума.
– Вы не докажете!
– Докажем! Сова и Зуб больше соображают, чем он и заложат его с потрохами, – подал голос Михаил. Это было его предположение.
– Вы их еще не взяли! – ответ выдал Гвоздя с головой.
– Это дело одного или двух дней.
Фесенко повторил свой вопрос:
– Кто дал наркотик? За что?
– Сова, – не устоял Гвоздь.
– Мы из него клещами будем тянуть по одному слову до утра, – Тризна упорно называл Гвоздя в третьем лице, чтобы не говорить вы.
– За что?
– Попросил узнать, где живет, – Гвоздь кивнул в сторону Михаила, – но не сказал, что это работник прокуратуры.
– Следователь прокуратуры! Теперь видите, в какую историю вас втравили за пару доз.
– Я не знал!
– Детский лепет! – Тризна не ослаблял напор.
– Вы сказали Сове, что успели узнать?
– Судя по тому, что получил свои сребники в виде отравы, уже доложил! Кончит он так же, как Иуда…
– Где вы его видели?
– Он приходил ко мне домой.
– Что он сказал?
– Что, зная село, найти этого лоха пустяк. На местном базаре любая бабка скажет.
– Где Сова прячется?
– Вы его возьмете и они догадаются, что через меня. Мне будет крышка!
– Не скажешь, крышка тебе точно. Скажешь, Сова надолго сядет в железную клетку, – гнул свою линию Тризна.
– Сова там шестерка!
– Каких тузов вы имеете в виду? Зуба? Альтмана? – спросил Михаил.
На последний вопрос Гвоздь отреагировал испугом:
– Я этого не говорил!
– Вы Зуба знаете?
– Нет!
– Альтмана?
– Нет! Первый раз слышу
– А о Зубе слыхали?
Гвоздь заколебался, потом ответил.
– Слыхал.
– Что?
– Разное…
– Что конкретно?
– Крутой парень. Все, больше не могу. Это к моим делам не относится.
– Это глубокое заблуждение или подлая ложь, – зашипел раздраженно Тризна.