Когда под ногами бездна
Шрифт:
— В последний раз, когда мы говорили об этом, я отказался, — парировал я спокойно.
Ясмин в ярости схватила свою синюю сумку, где держала пижаму, зубную щетку и прочее барахло.
— Ну хорошо, сукин сын, кафир, сын неверной шлюхи! — взвизгнула она. Проклятие на твою голову и на головы всех твоих предков!
Никогда не думал, что одна женщина способна поднять столько шума, выходя из комнаты; в довершение ко всему она оглушительно хлопнула дверью. Наступила полная тишина. Теперь я мог размышлять без помех. Только о чем? Я прошелся по комнате, убрал в шкаф рубашку, ногой отшвырнул какие-то тряпки, валявшиеся на полу, потом пинком отфутболил их на
Но больше делать было нечего… Темнота осторожно, как черный кот, подкрадывалась все ближе и ближе. Наблюдение такого рода — тоже небольшое удовольствие.
Боль унялась; улеглась паника, вызванная чрезмерной дозой наркотиков.
Ясмин исчезла. Деньги — тоже. Вокруг царил покой. Тишина и покой, черт бы их побрал!
Освободившись от всех тревог и забот, от всей суетливой дребедени, которая так долго камнем висела на душе, я сделал одно великое открытие. Настоящее интуитивное озарение! Я тепло поздравил себя. Человек с модиком Бонда предпочитал использовать «беретту», а не «Вальтер-ППК». Мысль о Джеймсе Бонде вызвала цепную реакцию в моей башке, и в результате прояснилось значение одной детали, которая накрепко застряла в памяти и не давала мне покоя уже несколько дней. Я вспомнил последний визит к лейтенанту Оккингу, его подчеркнуто прохладное отношение и к моим теориям, и к предложению Фридландер-Бея. На первый взгляд, в его поведении не было ничего необычного: Оккинг очень не любит, когда лезут в его дела. Ему не нравится, даже когда ему помогают по-настоящему. Но сейчас важны не особенности характера лейтенанта полиции, а то, что я увидел на столе в его кабинете.
На одном из конвертов значилось: «Юниверсал Экспорте», Изнывая от скуки в ожидании прихода Оккинга, я пытался угадать, кто хозяин этой компании (например, Сейполт), получал ли когда-нибудь от нее товар для своего магазина Хасан-Шиит. Но название было настолько обычным, настолько распространенным — в мире, наверное, существует не меньше тысячи фирм с таким наименованием. Может, Оккинг просто-напросто отправил заказ на плетеную мебель для своего загородного домика, где ублажал гостей жареным на углях мясом?
Именно потрясающая ординарность названия заставила М. (таинственного начальника спецотдела МИ-5, которому подчинялся Джеймс Бонд в романах Флеминга) выбрать его как прикрытие для своей организации. Я никогда бы не обратил на это внимания, если бы название не упоминалось у Флеминга. А вдруг это шифр, обозначающий человека с модиком Бонда? Эх, жаль, что я не запомнил адрес…
Да, кстати… Я подскочил, охваченный новым приступом вдохновения. Если в моих дедуктивных изысканиях есть хоть зерно истины, то почему конверт лежал в ящике для исходящих бумаг? Ладно, не стоит так волноваться и прыгать, как кузнечик на раскаленной сковороде. Скорее всего, я ищу мед там, где не водятся пчелы. И все же стало страшно; я чуял, что меня, помимо моей воли, втягивают в какой-то извилистый лабиринт, где повсюду таится смерть.
Пора действовать. Из отпущенных мне трех дней два с половиной я провел, валяясь в постели, словно паралитик, закутавшись в провонявшие потом, рваные простыни. Надо поскорее встать, иначе я так и не стряхну с себя страх и оцепенение. У меня осталось девяносто киамов; на них можно купить приличное снотворное и хоть немного выспаться.
Я накинул на себя галабийю (которая уже потеряла свою девственную белизну), надел на ноги сандалии, на голову —
Оказалось, что вожделенные пилюльки достать не так-то легко. Чирига сказала, что у нее сегодня ничего нет, но в утешение предложила мне бесплатную выпивку. Я потягивал ее фирменную отраву — тэнде, а она рассказывала, как трудно ей управляться с новой девицей, и призналась, что все еще хранит нетронутым (специально для меня!) модик Хони Пилар. У меня перед глазами сразу возникла голограмма, которая демонстрировалась у магазина старухи Лайлы.
— Чири, я только что перенес грипп или что-то в этом роде, но обещаю тебе, что на следующей неделе мы поужинаем вместе. А потом, иншалла, обновим твой модик.
Чири даже не улыбнулась; она просто посмотрела на меня так, словно я был полудохлой вонючей рыбой, барахтающейся в луже. — Марид, дорогуша, — печально произнесла она, — послушай, что я скажу: тебе надо бросить игры с пилюльками.
Ты себя губишь. Она была права, но кому же понравится слушать от других подобные советы? Я кивнул, быстро проглотил остаток тэнде и ушел, не попрощавшись.
В «Старом Чикаго Большого Ала» я набрел на Жака, Махмуда и Сайеда. Они заверили, что ни в финансовой, ни в фармакологической областях не могут мне помочь.
— Ну ладно, еще увидимся, — сказал я.
— Марид, — начал Жак, — может быть, это не мое…
— Точно, не твое, — ответил я резко. Заглянул в «Серебряную ладонь»: сонное царство… Заглянул к Хасану, но Шиита не было на месте, а его американское чудо бессмысленно глянуло на меня. Уже впадая в отчаяние, я заглянул в «Красный фонарь», и там Фатима сообщила мне, что один из друзей белой девушки, которая здесь работает, принес полный кейс с разным зельем, но сейчас его нет, а появится он разве что рано утром, часов в пять. Я обещал, что, если не подвернется ничего другого, вернусь к нему. У Фатимы я не удостоился бесплатной выпивки.
В логове Джо-Мамы мне наконец улыбнулась удача. Я купил шесть пилюлек у второй барменши Джо-Мамы, некоей Роки, здоровенной бабы с короткими, колючими черными волосами. Роки заломила несусветную цену, но мне уже было все едино, и я ее обрадовал. Она предложила мне кружку пива за счет заведения, чтобы запить их, но я объявил, что отправляюсь домой, там проглочу пилюльку и сразу же в постель.
— Вот это правильно, — заметила Джо-Мама, — сразу в постельку! Утром надо встать пораньше, дорогуша, чтобы тебе наконец продырявили черепушку.
Я закрыл глаза.
— Откуда тебе это известно? — пробормотал я с трудом.
Джо-Мама посмотрела на меня с деланно обиженным, наивно-детским выражением.
— Да это все знают, Мадрид. Правда ведь, Роки? Только верят с трудом. Ну, сам понимаешь… Чтобы ты позволил всадить проволоку себе в мозги, — разве такое возможно, а? Все равно что поверить: Хасан бесплатно раздает ковры, или ружья, или что-то еще, своим первым двадцати посетителям.
— Давай-ка обещанное пиво, — сказал я устало. Роки нацедила мне кружку; непонятно только, даром меня поят; или, раз я отказался, придется платить.