Когда придет весна
Шрифт:
— Вы не пойдете ни в какую газету! — заявил он резко и стиснул ее руку так, что она поняла: спорить бесполезно.
Она немного удивилась подобному взрыву. Дэниел был просто в ярости, его голубые глаза сверкали, словно голубой лед.
— Думала, вы обрадуетесь, что я призналась. Не понимаю, почему вы сердитесь, Дэниел.
Он глубоко вздохнул:
— Грэйс, а вы говорите мне правду?
Она выдернула руку из его руки и отвернулась.
— Есть еще кое-что, о чем вам следует знать.
— Что именно?
— Пожар. Он не был случайным! Я помню,
— Яблоки? — переспросил Дэниел, не понимая.
Она кивнула.
— Я никак не могла заснуть. Впрочем, для меня это обычное дело: не могу проспать ночь, ни разу не проснувшись. — Она помолчала, потом добавила: — Мне послышался какой-то странный шум внизу. Похожий на звон стекла.
— Вот как?
— Да, вроде звона бокалов, когда ими чокаются. Такой звук.
— И что вы сделали?
— Тилли неважно себя чувствовала, мне не хотелось ее беспокоить. Поэтому я надела халат, тапочки и пошла вниз посмотреть, может, кто-то стучится в дверь. Я не собиралась открывать, просто хотела попросить позднего гостя прийти утром.
В коридоре я увидела широко распахнутое окно. Ветер надувал занавески, как паруса. Я очень испугалась, потому что хорошо помню: перед сном сама закрывала окно. Я последняя поднималась по лестнице.
— Что же вы сделали? — заинтересовался Дэниел.
— Закрыла окно и сразу почувствовала запах…
— Керосина?
— Да! Я потрогала подоконник, он оказался мокрый. Как будто только что на него плеснули керосин.
— А потом?
— После ужина Тилли поставила корзинку с яблоками на кухонный стол. Ее принесла одна из дочерей хозяйки.
— Какое отношение имеют яблоки к пожару?
— Я всегда чувствую запах яблок. Понимаю, это покажется странным, но я подумала: кто-то только что съел яблоко. Я хотела побежать наверх и разбудить Джессику с Тилли, но испугалась. Потом ощутила свежий ветерок, услышала скрип и поняла, что кто-то бросился ко мне. Я повернулась и уже открыла рот, чтобы закричать, но не знаю, успела или нет.
— Вас ударили?
— Даже не помню, был ли удар. Помню, как я повернулась, а потом уже вы, Дэниел, склонились надо мной на улице, на траве… Если бы Джессика не вытащила меня из дома, я бы точно погибла в огне. Я ваша свидетельница, — еще раз повторила она шепотом, — и хочу оградить от неприятностей Джессику и Ребекку. Они не виноваты ни в чем.
Дэниел не мог стоять рядом и не прикоснуться к ней. Он вытер слезинку со щеки Грэйс.
— Вы ни в чем не виноваты, Грэйс.
Они долго смотрели в глаза друг другу. Дэниела Райана переполняло желание оберегать ее. Он потерял жену и дочь только потому, что не смог их защитить. Он решил ни за что не выпускать Грэйс Уинтроп из поля зрения. Кто бы ни попытался причинить ей зло, будет иметь дело с ним.
— Дэниел, с вами все в порядке?
— Да.
— Вы кажетесь ужасно… сердитым.
— Я не хочу, чтобы с вами что-то произошло Грэйс. — Он схватил ее за плечи и крепко обнял словно хотел оградить от всех жестокостей мира.
Ей было больно, но она не хотела
— Ничего со мной не случится.
— Я буду защищать вас.
— Да, — согласилась она. — А я должна защищать Джессику и Калеба.
— Почему? — удивился он.
— Потому что она рисковала своей жизнью ради меня.
— А Ребекка? Вы и за нее чувствуете ответственность?
— В каком-то смысле да. Она добра и заботлива.
Дэниел обнял ее за плечи.
— Пошли, я отведу вас в гостиницу, мисс Уинтроп. Хотя нет, неправильно. Леди Уинтроп, верно?
— Нет, Дэниел. Зовите меня просто Грэйс.
— Ах, Грэйс. Ничего простого в вас нет.
Глава 20
Ребенок находился на линии огня. Убить его первым? Нет, он не поддастся искушению: ведь тогда у матери будет время убежать и спрятаться. А именно она его главная мишень. Она должна умереть. С ней рядом охранник, хорошо вооруженный и наблюдательный. Охраннику могло бы повезти, если бы у него появился шанс выстрелить.
Мистер Джонсон поерзал на животе и решил ждать, когда все трое начнут переходить через дорогу. С крыши магазина его взору открывалась вся улица. Из своего винчестера он точно не промажет. «Терпение», — приказал он себе, вдруг почувствовав невероятное возбуждение. Итак, сначала охранник, потом женщина, потом ребенок. Раз, два, три. Ничего сложного. Все легко и просто.
От напряженного ожидания у него начала кружиться голова. Волнение, которое он испытывал всякий раз перед убийством, напоминало возбуждение, которое охватывало его перед встречей с женщиной.
Нет, пожалуй, сейчас даже приятнее. Гораздо приятнее…
Они не спеша, беззаботно шли по дороге, не подозревая, что им осталось жить несколько секунд. Палач хихикнул, как мальчишка, выжидая момент.
Джессика спорила с охранником: она хотела пойти к тюрьме, но Йорк решительно вел ее обратно в гостиницу. Помощник, нанятый Слоуном для ее защиты — мрачный, простоватый мужчина, — обладал одним несомненным достоинством. У него были усы, по форме напоминавшие велосипедный руль. Длинные, черные, они закручивались вверх, окружая нос. Помада для волос утолщала каждую волосинку, и когда он говорил, усы не шевелились.
Джессика взяла Калеба за руку, и они вышли на дорогу. Йорк поддерживал ее за локоть. Никакого транспорта за домом доктора не было видно, поскольку он стоял в тупике, а дальше шли конюшни. Убедившись, что нет никакой опасности, Джессика отпустила Калеба.
Коул только что завернул за угол и направился вниз посередине улицы, как вдруг Калеб увидел его. Ребенок устремился к маршалу, два раза споткнулся, но тут же вскочил и помчался дальше. Джессика и Йорк прибавили шагу, догоняя малыша. Калеб что-то лопотал на бегу, Джессика горделиво улыбалась, наблюдая за шалостями сына. Шагах в тридцати от Коула мальчик поднял руки, требуя взять его. И тут внезапный грохот разорвал тишину улицы.