Когда пришла чума

Сахаров Василий Иванович

– Ты чего!? – я тронул его за плечо. – Дядька!

Он посмотрел на меня и прохрипел:

– С сердцем что-то… Плохо мне… Не вовремя как…

Рядом была аптечка, и в ней нашелся нитроглицерин. Он от сердца должен помогать, об этом я знал, и когда дядька закинул в рот таблетку, сменил его за штурвалом.

Андрей Иванович, негромко ругаясь, ушел в салон, а я развернул «восьмерку» обратно. Сначала дело, а с болячками будем разбираться потом.

– Один справишься!? – окликнул я Валерку.

– Да!

– Отлично! Не зевай!

–

Не подведу! Давай, Ваня!

Ведомая мной вертушка прошла над низиной и в этот раз бандиты обстреляли нас всерьез. Пули, дырявя корпус и разбив одно стекло, прогулялись по вертолету. Однако Валерка справился. Он самостоятельно сбросил бочонки, а я при помощи простейшего передатчика активировал радиодетонаторы и бомбы сдетонировали.

Как все взрывалось, я не видел. Однако мог наблюдать последствия. Поднял вертушку повыше. В очередной раз прошелся над низиной и обнаружил, что склоны обвалились, все покрыто дымом и на месте вражеского лагеря огромная осыпь. Груды земли и камня. Выживших нет. По крайней мере, визуально никого обнаружить не удалось, и я приземлился.

Дядьке стало немного легче, он оклемался. Валерка бинтовал левую руку, не повезло, все-таки зацепило дружка. Поэтому в строю только один полноценный боец. Хотя, стоит признать, я до сих пор не отошел от контузии, и у меня время от времени побаливала голова.

Прихватив автомат, я прошелся вокруг осыпи. Дым и пыль рассеялись. Видимость отличная. Никого. Все людоеды погибли. Операция прошла успешно. Даже лучше, чем мы предполагали.

«Да уж, знать бы, что бандиты именно в этом месте, а бомбы так хорошо сработают, сразу бы их применили», - я почесал затылок и, сплюнув, направился обратно к вертолету.

60

Андрей Иванович лежал на кровати и смотрел в потолок. Ему было плохо и, судя по симптомам, если верить медицинскому справочнику, у него невроз сердца. Никогда раньше он не слышал об этом заболевании, да и вообще редко болел. Но стрессы и напряженный ритм жизни – все это дало о себе знать. Тупая колющая боль в области сердца, повышенная утомляемость, плохой сон и еле заметный тремор конечностей. Заболевание не давало сосредоточиться и посвятить себя делам, и это его бесило. Он должен был планировать поход к Печоре, а вместо этого на неизвестный срок превратился в статиста, валялся в своей комнате, глотал лекарства и старался меньше нервничать.

«Тоска… Хоть бы зашел кто»… - подумал Андрей Иванович и посмотрел на дверь.

В этот момент, словно на заказ, раздался стук. Два удара и еще один. Так барабанил только Иван и, улыбнувшись, старший Вагрин повысил голос и сказал:

– Входи.

В помещение вошел Иван. Он был в сером рабочем комбинезоне, видимо, трудился на первом уровне, и когда племянник присел в кресло, то сначала поинтересовался здоровьем родственника:

– Как ты?

Старший Вагрин поморщился:

– Не очень. Укатали

сивку крутые горки.

– Да ладно тебе. Отлежишься и будешь как новенький. Главное – сейчас поберечься. Но, конечно, лучше бы тебя хорошему опытному врачу показать.

– Прое… али мы своего врача. А нового взять негде.

– На Печоре есть, в колонии людоедов, и не один, а сразу трое. Так пленный говорил.

– Помню. Только как их вытащить?

– Есть идея, - Иван усмехнулся.

– Хочешь самостоятельно в рейд сходить?
– Андрей Иванович сразу понял, что задумал беспокойный племянник.

– Да.

– Не смей. Слишком рискованно. Валерка раненный, а у меня сердце барахлит. Ты единственный мужчина на весь бункер, на тебе все повисло, пока я не восстановлюсь.

– Иваныч, - племянник решил отстоять свою позицию, - мы потеряли пять дней. На Печоре уже знают, что мы уничтожили отряд Четвертого, и они пришлют новых головорезов, о которых мы узнаем только тогда, когда они засветятся рядом с бункером. Драгоценное время уходит, ты это знаешь, и необходимо сделать так, чтобы они о нас забыли. Раз и навсегда. А сделать это можно только одним способом – подобраться к ним поближе и завалить Второго. Он последний, кто о нашем бункере знает. А если даже он поделился с кем-то информацией, после его смерти начнется грызня и всем станет не до нас.

– Я это понимаю, Иван. Однако как ты сам до них доберешься? Осень наступила. Холодно и до Печоры путь не близкий.

– На вертушке полечу. Спрячу ее в тридцати-сорока километрах от лагеря людоедов, и пешком к ним выйду.

– И попадешься.

– Теперь я опытней, не попадусь.

– А если вертолет обнаружат?

– Все может быть, совсем исключать такой вариант нельзя. Но вероятность этого минимальна. Здесь и раньше людей почти не было, а сейчас человека днем с огнем не найдешь. Если не знать, где искать.

– Нет, Иван. Я тебя не отпускаю.

Племянник дальше спорить не стал:

– Как скажешь, Иваныч. Ты старший.

Вагрины замолчали. Но вскоре Андрей Иванович задал новый вопрос:

– Как у нас дела?

– За минувшие сутки ничего не изменилось. Женщин, кто не сидит с детьми, отправил на уборку помещений. У Валерки рука болит, но покраснение сходит, антибиотики помогли. А Люда с малышом в отсеке управления.

– Вертушку починил?

– Там мелочь. Стекло поменял, запасное было, а дырки в корпусе монтажной пеной залил.

– Короче, возиться не стал?

– Нет. Других дел много. Энергетику восстанавливал, и видеокамеры снаружи монтировал. Людоеды, суки рваные, половину расстреляли. Просто ради забавы.

– Видать, не собирались задерживаться.

– Понятно, что не собирались. Если бы они полностью взяли бункер под контроль, то вывезли бы все ценное, и ушли.

– За один раз они бы все не вывезли.

– Конечно. Но тогда оставили бы здесь охранную группу и работяг.

Иван поднялся, и Андрей Иванович спросил: