Когда пробьет восемь склянок
Шрифт:
— Харриет сидит рядом.
— Тогда начинаю. Этот год был, видимо, самым плохим для моряков Западной Шотландии. Но сперва кое-что о прошедшем годе. «Пинто», отличная океанская яхта длиной полтораста футов, вышла из Кайл-оф-Лохалш четвертого сентября в восемь часов утра, взяв курс на Обан. Должна была прибыть в тот же день во второй половине, но так и не прибыла. Бесследно исчезла.
— Какая погода была в тот день, Анабелла?
— Я так и думал, что вы меня спросите об этом, Каролина. — Ядерная смесь скромности и самодовольства порой очень действует на нервы. — И распорядился узнать об этом в институте метеорологии. Погода была переменчивой, сила ветра в один балл, море спокойное, небо безоблачное. Теперь переходим к этому году. Речь идет о шестом и двадцать шестом апреля и о судах «Ивнинг Стар» и
— Но оба были приписаны к западному побережью?
— Мне очень не нравится, когда вы перебиваете мои взятки, — запричитал Дядюшка Артур. — Оба имели местом приписки Обэн. И предназначались для ловли омаров. Первой пропала «Ивнинг Стар». Ее нашли выброшенной на скалы Ислея. «Дженни Роуз» пропала бесследно. До сих пор не найден ни один из членов этих экипажей. Далее следует семнадцатое мая. На этот раз речь пойдет об очень известной гоночной яхте «Кан Грис Нец», английской, построенной в «Англии, несмотря на французское название. На борту был очень опытный капитан, штурман и команда, которые с давних пор с успехом выступали на международных соревнованиях Королевского Океанического клуба. То есть команда и яхта действительно высокого класса. Она вышла из Лондондерри в хорошую погоду, отправляясь в Северную Шотландию. И исчезла. Яхту, точнее то, что от нее осталось, нашли только через месяц. Ее выбросило на остров Скэй.
— А команда?
— Вы еще спрашиваете? Никого не нашли. И теперь последний случай, происшедший несколько недель назад, восьмого августа. Мужчина, женщина и два подростка — их сын и дочь. Переоборудованное спасательное судно «Кингфишер». Судя по тому, что известно, мужчина был опытным моряком, занимавшимся судовождением не один год. Он никогда не плавал ночью. Но в тот раз вышел в мере спокойным вечером. Пропали. И судно, и экипаж.
— Откуда он вышел?
— Из Торбея.
Этим названием он поставил точку над «и». Во всяком случае, на сегодня. Я сказал:
— И вы до сих пор считаете, что «Нантсвилл» отправился в Исландию или в одинокий норвежский фиорд?
— Я никогда не считал ничего подобного. — Стрелка человеческого барометра Дядюшки Артура сдвинулась с «дружески» на «нормально» и готова была перейти на «холодно». — Надеюсь, от вашего внимания не ускользнули странности в датах?
— Нет, Анабелла, странности, вернее примечательность, от меня не ускользнула. — Рыболовецкое судно из Буни «Ивнинг Стар» было найдено на утесах Ислея через три дня после того, как у берегов Ирландии, неподалеку от южного побережья, исчез пароход «Холивуд». «Дженни Роуз» исчезла ровно через три дня после таинственного исчезновения моторного судна «Антара» в Ске-Джордж-канале. И наконец, гоночная яхта «Кан Грис Нец» была выброшена на скалы острова в тот же день, когда исчезло моторное судно «Хэдли Пионир», как предполагали, где-то в районе Норд-Ирландии. Последнее, переоборудованное спасательное судно «Кингфишер» исчезло ровно через два дня после того, как пароход «Хурриган Спрей» покинул Клайд, и с тех пор больше не видели ни того, ни другого. Случайность есть случайность. Тех, кто отрицает их наличие, я ставлю на одну ступень с такими упрямцами, которые доказывают, что земля на самом деле плоская и один неосторожный шаг за ее край может привести к ужасным последствиям. Но все это — чепуха. Вероятность таких чудесных совпадений может быть вычислена только в астрономических единицах. А исчезновение команд четырех суденышек, которые исчезли или разбились в такой ограниченной области, — последний гвоздь в гроб чудесных совпадений. Приблизительно такими вот мыслями я и поделился с Дядюшкой Артуром.
— Не будем терять времени на то, чтобы заниматься тем, что и так ясно, Каролина, — холодно заметил Дядюшка Артур. По моим понятиям, с его стороны это было довольно бестактно, ибо я вбил эту мысль ему в голову четыре часа назад. — Самое главное: что делать? Ведь от Ислея до Скэя — большая область. И насколько вы благодаря этой информации продвинулись вперед?
— Как насчет того, чтобы привлечь к сотрудничеству радио и телевидение?
Наступила короткая пауза, затем он сказал:
— В каком направлении текут ваши мысли, Каролина? — В голосе послышались угрожающие нотки.
—
— Я это предчувствовал. — И после продолжительной паузы: — Во время войны такое случалось ежедневно, это понятно. И мне кажется, что после войны этого тоже было достаточно. Но, разумеется, я никого не смогу принудить это сделать. Господа из Би-би-си и из ИТА высоко задирают нос. — По его тону нетрудно было догадаться, какого он мнения об этих твердолобых реакционерах, которые не позволяли вмешиваться в свои дела. Странная реакция, если учесть, что она принадлежала человеку, который был абсолютным маэстро по технике вмешательства. — Если их убедить, что это не касается политики, а проводится в интересах государства, то, может быть, такая возможность и представится. А что вы, собственно, хотите передать?
— Желательно сообщение о том, что радиостанцией были приняты сигналы бедствия с тонущей где-то в районе южнее Скэя яхты. Что точное нахождение яхты неизвестно, а сигналы вскоре прекратились, и что высказываются самые худшие опасения. Далее, что завтра на рассвете начнутся интенсивные поиски, организованные морскими и воздушными силами. Это все.
— Пожалуй, такое сообщение я смогу передать. А для чего вам это нужно, Каролина?
— Мне необходимо осмотреться и нужен повод для свободного передвижения, причем такой, который бы не вызвал подозрений.
— Уж не хотите ли вы добровольно предоставить «Файркрест» для розысков и бороздить море по всему району?
— У нас имеются недостатки, Анабелла, — и у Харриет, и у меня, — но мы не сумасшедшие. На этой развалюхе, не получив благоприятной сводки погоды, я бы не отважился переплыть и пруд. А у нас здесь сила ветра семь баллов. Кроме всего прочего, поиски в этом районе потребовали бы времени больше, чем человеческая жизнь. Я ломаю голову по другому поводу. На восточной оконечности острова Торбей, приблизительно в пяти милях от городка, имеется маленькая уединенная песчаная бухта. Она расположена полукругом и защищена высокой травой и соснами. Вы не смогли бы организовать дело таким образом, чтобы к рассвету туда подлетел вертолет?
— Теперь, кажется, вы меня считаете сумасшедшим, — холодно ответил Дядюшка Артур. Я хорошо понимал, что мое замечание относительно способностей его любимца «Файркреста» вызовет приблизительно такую реакцию. — Вы что же, считаете, что мне достаточно щелкнуть пальцами — и на рассвете в вашей бухте появится вертолет? Ведь это всего через четырнадцать часов, Каролина?
— Сегодня утром, в пять часов, вы были готовы щелкнуть пальцами, чтобы прислать вертолет сюда в полдень. А в этом случае разница составляет всего семь, часов, то есть срок меньший в два раза. Правда, дело было много важней. Вы хотели заполучить меня в Лондон для расправы, а потом выкинуть со службы.
— Выйдите на связь в полночь, Каролина. Надеюсь, что вы знаете что делаете.
Я ответил:
— Да, сэр. — И дал отбой. Но своим «да, сэр» я не имел в виду, что знаю, чего хочу, а что надеюсь, что знаю это.
Если ковер, постланный в салоне «Шангри-Ла», стоил хоть на один пенни дешевле пяти тысяч фунтов, то в таком случае старина Скурас наверняка купил его подержанным. Размером он был семь на десять метров и переливался золотистыми, красными и коричневыми красками. Он расстилался на полу словно поле со злаками, и эта иллюзия поддерживалась его толщиной. По этой чертовой штуке было так же трудно идти, как по воде, которая доходит до щиколоток. Я никогда в жизни не видел ничего подобного, если не считать, занавесей в том же салоне, по сравнению с которыми ковер на полу казался довольно невзрачным. Эти ковровые занавеси из Персии или Афганистана, казалось, были сотканы из шелковых нитей и поблескивали и переливались при каждом покачивании «Шангри-Ла», Они ниспадали с потолка до самого пола. А те места, где можно было видеть переборки, свидетельствовали о том, что сделаны они из ценных тропических пород дерева. Из дерева был и красивый бар, занимавший заднюю часть салона. Стулья дорогой обивки, кресла и табуреты, обтянутые зеленой кожей с золотой окантовкой, стоили еще одно состояние, а продав медные гравюры, в беспорядке развешанные по стенам, можно было кормить в течение года семью из пяти человек. И не где-нибудь, а в ресторане «Савой» в Лондоне.