Когда прошлое молчит
Шрифт:
— Вам какое дело до этого? — Я еле удержался, чтобы не вскочить с места. — Это не повод запирать всех их здесь, и силой заставлять девушек находить себе партнера! Времена изменились, примите это, теперь у всех высокая душевная организация, мать вашу!
Отец презрительно посмотрел на меня и наполнил мой бокал. Я внутренне сжался под его тяжелым взглядом, но сумел выдержать и не отвел глаза. Детские травмы, Евгению ли про это рассказывать?..
— Мы лишь хотим подтолкнуть их к правильному, прошлому пути, — отец развел руки в сторону. —
— На какие «круги своя», — усмехнулся я, — о чем ты вообще говоришь? Ты себя слышишь?
— Слышу, конечно. А вот они, — он обвел зал рукой, — разучились слышать. Разучились понимать. Идти на компромиссы. Я люблю и уважаю женщин, но они начали это использовать. Теперь если ты говоришь женщине, что тебе не нравится то, как она одевается, как себя ведет — ты автоматически становишься абьюзером или как там… Они больше не прислушиваются к нашему мнению, все воспринимают в штыки.
— Нормальный мужчина на такое просто не обратит внимание и найдет себе ту, которая будет прислушиваться.
— А если все они станут такими, Виктор? Ты об этом подумал? Уже сейчас они все как под копирку — одинаково одеваются, одинаково говорят, а еще немного и думать буду тоже все как одна! Все уверены, что мы хотим их переделать, подстроить под себя, а нам то всего-то нужно просто умение слушать нас, мужчин, а не этих ботоксных баб из соцсетей, которые все как одна воют, что нельзя прогибаться под нас!
— Хотя мы и не хотим никого прогнуть, так, нагнуть можно, но с обоюдного, — мерзко хихикнул Евгений.
Вера закашлялась, отставляя бокал в сторону. Я отметил, как напряглись плечи и как дернулись плотно сжатые губы. Она медленно подняла глаза и посмотрела на Евгения с вызовом в горящих глазах:
— Что-то меня вы без обоюдного принудить пытались. Или побои в вашем видении заключают в себе обязательную программу?..
— Ты забываешься, с тобой у нас была другая история, — Евгений скрипнул зубами. — Ты у нас совершенно другой случай. Что, Вик, не весело, когда бывшая подружка тоже в деле, а ты за бортом?
— Вы к себе только людей в трудной жизненной ситуации заманиваете, те, у кого все хорошо, добровольно не идут?
— Мальчики, успокойтесь.
— Я же все помню, на меня ты даже смотреть не хотела, пока я тебе работенку не предложил. Сама же терпеть не можешь всех этих кур, ты только рада была их к нам направлять!
— Если ваши мужчины не могут к себе девушек привлечь, как-то заинтересовать, может это проблема ваших парнишек? — Вера нервно моргнула. — Я не знала, в какие игры вы играете, на что они идут…
— Тебя не интересовала их судьба, ты лишь хотела, чтобы все эти накрашенные куры, которые бегают только за кошельком, получили свое. А остальное тебе не касалось, пока на счету деньжата появлялись.
— Я же не знала…
—
— Не правда…
— Правда, дорогая, правда. Ты знала, на что они шли. Ты знала, где они окажутся. Ты просто закрывала на это глаза, так как и сама оказалась в незавидной ситуации… Как там поживает доктор Деревянко? Все еще рассказывает тебе сказки о чудесном исцелении?
Вера сжала краешек стола. Я буквально кожей ощущал ее напряжение и то, как она старалась почти не моргать, удерживая в поле зрения лишь одну точку. Как там она говорила? «Отключила все режимы самосохранения»? Сейчас же она, казалась, была как бомба замедленного действия. Действовала спокойно, расслаблено. Явно готовясь взорваться в любую секунду. Я видел побледневшие костяшки пальцев, изгиб плеч. Она словно вот-вот пересечет черту. На заднем плане смеялась люди, хихикали девушки, что-то рассказывали мужчины. Наигранный парад лицемерия.
— Вы? — Вера с усилием посмотрела в лицо моему отцу. — Вы и его завербовали?..
— Мы никого не вербуем. Мы просто даем шанс. А после…
— Отец, ты же понимаешь, что я вернусь сюда и закрою это место к чертям собачьим? Вы держите здесь девушек, убиваете людей, вы, блять, убили Макса!
— Нет, Виктор, он сам подставился. Ты думаешь, про нас никто не знает? Половина твоего отдела отдыхает у нас по понедельникам! А другая половина приходит по субботам… Ты думаешь, твой Эдуард с нимбом на голове? — Отец наклонился ко мне и прошептал. — Да он сам здесь просиживает одинокие вечера, упиваясь тем, какой он хороший!
— Ты действительно считаешь, что тут все законно? Ты действительно думаешь, что-то, что происходит здесь не всплывет наружу?
— Да, думаю. Потому то, что происходит здесь — скоро будет происходить везде.
Серьезный тон отца, его выражение лица… Я осознал все в одну секунду. Он действительно уверен в том, что это нормально. Словно все на своем месте. Как в детстве, когда мать маскировала синяки на лице, а я с ужасом смотрел на след его руки на ее щеке. Я уже хотел встать, забрать Веру и уйти отсюда, как заметил, как по ее лицу расползлась широкая улыбка, а глаза загорелись бешеным огнем.
Пронзительный визг заставил всех замолкнуть, а Евгений резко вскочил на ноги, уворачиваясь от летящего в него стакана. Звук бьющегося стекла слился с криком Веры, который явно рвался из ее груди уже долгое время и вот она отпустила себя, выпустив его на свободу. Я поднялся и с ужасом увидел, что Вера осела на пол, зажимая уши руками и крича так, что мне самому захотелось прижать ладони к голове.
— Успокой ее, — тихо сказал отец. — Все в порядке, девушке плохо, скорая уже в пути.
— ВЫ ВСЕ ЗВЕРИ, ГРЯЗНЫЕ ЗВЕРИ, ВЫ САМИ НЕ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ТВОРИТЕ!