Когда рассеется туман
Шрифт:
Наконец, когда вверх отправились кофейники, молочники и полные рафинада сахарницы на серебряных подносах, миссис Таунсенд развязала фартук — сигнал к отдыху для всех нас. Повесила фартук на крючок у плиты, подобрала выбившиеся из пучка седые волосы и, утирая мокрый лоб, позвала:
— Кэти! — Она покачала головой. — Кэти! Что за девчонка! Вечно крутится под ногами, а когда нужна — нет ее!
Миссис Таунсенд доковыляла до обеденного стола и, привычно вздохнув, опустилась на свое место. В дверях появилась Кэти с мокрой
— Да, миссис Таунсенд?
— Ох, Кэти! — заворчала та. — О чем ты только думаешь?
— Ни о чем, миссис Таунсенд.
— Вот именно. Гляди — весь пол залила. — Миссис Таунсенд снова покачала головой и вздохнула. — Иди, поищи тряпку и вытри за собой, а то, если мистер Гамильтон увидит, тебе несдобровать.
— Сейчас, миссис Таунсенд.
— А когда вытрешь, свари-ка нам горячего какао.
Кэти пошлепала назад, чуть не столкнувшись по пути с Альфредом, который ссыпался с лестницы — азартный, с горящими глазами.
— Кэти! Глядеть нужно! Я ведь чуть тебя не сшиб! — Он влетел в кухню, сияя своей открытой, почти детской улыбкой. — Добрый вечер, леди!
— Ну, Альфред? — снимая очки, осведомилась миссис Таунсенд.
— Ну, миссис Таунсенд? — отозвался Альфред, глядя на нее круглыми карими глазами.
— Ну? — повторила она, хлопнув в ладоши от нетерпения. — Не томи!
Я уселась на свое место, сняла туфли и вытянула ноги. Альфреду было двадцать — высокий, с красивыми руками и мягким голосом, он служил у лорда и леди Эшбери с тех пор, как пошел работать. Мне казалось, что миссис Таунсенд питает к нему некоторую слабость, хотя сама она ничего такого не говорила, а я не решалась спрашивать.
— Не томить? — переспросил Альфред. — Не понимаю я вас, миссис Таунсенд.
— Не понимает он, смотри ты! — тряхнула она головой. — Как все прошло? Говорили что-нибудь интересное?
— Знаете, миссис Таунсенд, — замялся Альфред, — я не могу ничего сказать, пока не спустится мистер Гамильтон. Это будет нечестно.
— Слушай, все, о чем я спрашиваю — понравилась ли хозяевам и гостям еда. Мистеру Гамильтону до этого мало дела, так?
— Не знаю, не знаю, миссис Таунсенд, — подмигнув мне, упорствовал Альфред. Я покраснела. — Хотя я заметил, что лорд Понсоби положил вторую порцию картофеля.
Миссис Таунсенд усмехнулась и кивнула сама себе.
— Это миссис Дэвис, кухарка лорда и леди Бэссингстоук, рассказала мне, что лорд Понсоби очень любит картофель в сливочном соусе.
— Любит? Хорошо, что он остальным хоть по чуть-чуть оставил!
Миссис Таунсенд вскрикнула, но глаза ее засияли.
— Альфред! Как тебе не стыдно так говорить! Если бы мистер Гамильтон слышал…
— Если бы мистер Гамильтон слышал что? — В дверях появилась Нэнси и села на свое место, снимая с головы наколку.
— Я просто рассказывал миссис Таунсенд, как леди и джентльмены хорошо кушали, — объяснил Альфред.
Нэнси
— В жизни не видела таких пустых тарелок. Вон и Грейс подтвердит. — Я кивнула. — Может быть, не стоит опережать мистера Гамильтона, но я все-таки скажу: миссис Таунсенд, вы превзошли саму себя.
Миссис Таунсенд оправила блузку на необъятной груди.
— Ну разумеется, — самодовольно сказала она. — Мы все неплохо поработали.
Звон фарфора заставил всех повернуть головы к двери. Семенящими шажками вошла Кэти, крепко сжимавшая поднос. При каждом шажке какао переливалось через края чашек.
— Кэти, — сказала Нэнси, когда поднос очутился наконец на столе. — Ну что за грязь ты развела! Полюбуйтесь, миссис Таунсенд.
Миссис Таунсенд возвела глаза к небу.
— Мне все чаще кажется, что я зря трачу время на эту девчонку.
— Ну, миссис Таунсенд, — заныла Кэти. — Я же правда старалась! Я же не думала…
— Не думала о чем, Кэти? — осведомился вошедший в кухню мистер Гамильтон. — Что ты опять натворила?
— Ничего. Просто хотела подать какао.
— Да уж подала так подала, бестолковая, — сказала миссис Таунсенд. — Возвращайся в кухню и домывай тарелки, а то вода остынет. Если уже не остыла.
Она покачала головой вслед судомойке и повернулась к мистеру Гамильтону:
— Ну что, мистер Гамильтон, все уехали?
— Да, миссис Таунсенд. Я только что проводил последних гостей — лорда и леди Дэнис.
— А семья?
— Леди уже легли. Его светлость, майор и мистер Фредерик допивают херес в гостиной и вскоре тоже разойдутся.
Мистер Гамильтон положил руки на спинку стула и замолчал, глядя куда-то вдаль — верный знак, что сейчас прозвучит важная речь. Мы застыли на своих местах. Он откашлялся.
— Мы все можем гордиться собой. Обед удался, хозяева нами довольны. — Мистер Гамильтон гордо улыбнулся. — Более того — хозяин позволил нам откупорить бутылку шампанского, чтобы отпраздновать успех. В знак благодарности, как он сказал.
Под наши аплодисменты мистер Гамильтон извлек бутылку из буфета, а Нэнси тем временем достала фужеры. Я сидела тихо, как мышка, глядя, как мистер Гамильтон разливает шампанское, и пересчитывала фужеры, гадая, достанется ли один и мне. Я к таким церемониям не привыкла, нам с мамой как-то нечего было праздновать.
Когда на столе остался всего один пустой фужер, мистер Гамильтон сдвинул очки на кончик длинного носа и внимательно посмотрел на меня.
— Да, — сказал он наконец. — Думаю, сегодня даже юная Грейс может позволить себе капельку шампанского. Не каждый вечер хозяева удостаивают нас такой милости.
Я благодарно взяла фужер, а мистер Гамильтон поднял свой повыше.
— За здоровье тех, кто живет и работает в этом доме, — провозгласил он. — Желаю вам долгих и счастливых лет жизни!