Когда река стала красной
Шрифт:
– Не извиняйтесь, – вернулся в прежнее положение Штраус, – Вам нужно подлечиться, тогда и продолжим обучение.
Господин Штраус стал собирать бумаги. Наталья, продолжая держать руку около головы, следила за ним. Господин встал и направился к входной двери. Наталья быстро вскочила и побежала его проводить. Она ещё раз извинилась перед ним, а он снова сказал, что не стоит извинений. Он всё понимает, однако не знает, что она ничем и не болеет. Наташа проводила его взглядом от двери до ворот, а когда они закрылись за ним, то она побежала
Боженова и Романов прошагали по дорожкам сада до деревянной светлой беседки, находящуюся почти у конца сада, которую построил когда-то её супруг Виктор. Беседка была круглая с лавочками около невысоких стенок, а в центре находился прибитый к полу такой же деревянный круглый столик. Всё это накрывала красивая резная крыша. Они сели рядом друг с другом. Татьяна положила левую руку на стол, а Романов, который сидел слева от неё, взял её своей и то слабо сжимал, то разжимал. Он переводил взгляд с деревьев и их рук на её лицо и дом. По Романову было видно, что он волнуется, но Татьяна этого то ли не замечала, то ли не хотела его успокаивать и замечать его состояние.
– Как продвигаются ваши дела, Татьяна Константиновна? В наше-то время дела и заботы – главное. Как-никак, а восемьсот тридцатый год. – Сказал Романов, продолжая бегать глазами по окружению.
– Ах, да какие дела-то у нас, Борис Владимирович, забот больше, – Боженова знала, что и он знает, что никаких дел они не ведут, а живут на оставшиеся деньги. – Если б хотя бы я работала или Наташа.
– Кстати, как Натали? – Спросил Борис. Он предпочитал называть её так, как называет её мать. – Как учёба?
– Иностранные языки учит ладно. Нам хотелось найти других учителей, но как мы будем потом платить? Учёба нынче дорогая.
– А давайте Натали поедет учиться в Москву? У меня там есть квартира, почти в центре, а оплачивать Вам не придётся, – сказал Романов, и на его губах появилась улыбка. Руку Татьяны он не отпускал.
Татьяна Константиновна смутилась, немного покраснела, покосилась в другую сторону от него, а потом медленно произнесла:
– Что Вы, Борис Владимирович, – она набирала больше воздуха в лёгкие, чтобы не бояться говорить и что-нибудь ответить на его предложение. Женщина посмотрела на Романова, – как я могу отпустить её в такую даль? Точнее, не столько даль, сколько в такой большой город, где происходит множество разных событий.
– Разве Петербург меньше, чем Москва? – Борис прямо посмотрел в её глаза.
Женщина не могла выносить такого взгляда. Она чувствовала, что Романов очень хочет помочь ей и Наталье, помочь дочери выбиться в хорошее общество, но чтобы так… Татьяна не знала, что и ответить. Стоит ей согласиться, и Романов тут же увезёт её в Москву, даст ей жильё, хорошее образование, и всё-всё, что она захочет. Женщина хорошо понимала, что тогда она станет сильно переживать за единственную
– Петербург? – Переспросила она и посмотрела на их руки. – Нет, этот город не меньше, чем тот, – забрала свою руку и положила её на платье рядом с другой рукой.
Романов молчал. Она ждала, что он скажет её ещё.
– Вот видите. Вы же знаете, что ей там будет лучше, чем жить никем здесь. А образование? Она так молода, сильна, резва. Разве Вы хотите погубить всё это? Всю эту ангельскую красоту. Татьяна Константиновна, подумайте над этим ещё. Москва – хороший городок. А какие там люди!
Тут пришла Фрося с подносом, на котором блестели от солнца две фарфоровые чашечки с чаем на блюдечках. Она поставила чашки рядом с Татьяной и Борисом, и быстро ушла обратно в дом. Татьяна молча сидела и смотрела на ель. Романов взял чашечку за ушко, придерживая снизу, и отпил чуть-чуть чая.
– Кажется, я говорил про кофе, – сказал Борис и вернул чашку на стол. – Ваша гувернантка заварила очень крепкий чай.
Татьяна усмехнулась.
– Для чего Вы прислали нам письмо о приезде? – Она искоса посмотрела на него. – Обычно Вы никогда не делали так.
– Я подумал, так будет лучше. – Ответил Борис.
Она снова усмехнулась.
– Брали бы пример с Релицкого. Он никогда не говорит о своём приезде, как нагрянет внезапно. Так мы и принимаем, как родного.
Романов заметно смутился.
– Релицкий? Его отец ещё в правительстве работает, только вот не знаю кем, – он задумчиво смотрел на стол. – Слышал я о них. Хорошая семья говорят. И в деньгах не обижены. Я бы хотел познакомиться с ним. Слышал ещё, что он образованный молодой человек. Насколько он старше Натали?
– На восемь, – быстро ответила Татьяна и резко повернула голову на него. Борис замолчал. Они смотрела друг на друга. Их взгляды то встречались, то снова расходились. Татьяна снова опустила глаза и спросила: – Право Вы дадите ей хорошее образование и квартиру?
– Я, конечно, образования ей не смогу дать. Учителя в гимназиях. Не волнуйтесь, Татьяна Константиновна, – Романов слегка смущённо заулыбался. Но для чего ему было смущаться, ведь он так долго их уже знает? – сама Москва ей поможет.
Татьяна тоже посветлела. Взяла свою чашку с чаем и отпила. Она согласилась с мнением Романова, что напиток был крепко заварен.
Глава 4
Ночью, когда мать уже легла спать, а Романов давно ушёл, Наташа оделась в плотное синее платье с длинной юбкой и рукавами, на голову навязала тёмно-серый платок. Так она тихонько вышла из своей комнатки, оглядела коридор второго этажа, нет ли кого, и спустилась вниз. Дверь была уже так близко. Она поторопилась к ней, а когда уже взялась за ручку, её позвала гувернантка.