Когда рухнет плотина
Шрифт:
Свет в подвал приходил лишь из нескольких окошек, верхняя кромка которых находилась на одном уровне с тротуаром, а образовавшиеся в результате многолетнего нарастания мостовой колодцы были завалены мусором. Разглядеть что-либо в таком освещении было трудно, но я, немного придя в себя, заметил, что обитатели подвала в большинстве своем - самые что ни на есть штатские люди, какие-то бабы в платках, небритые алкоголики в кепках, даже дети. Вероятно, всех, кто мало-мальски смахивал на боевика, расстреливали сразу же. Недостаток света с избытком компенсировался обилием звуков: здесь плакали, причитали, матерились, делились переживаниями, временами
– Как ты?
– спросила Анжела, подставляя плечо для моей головы.
– Ох, хреново мне ...
– простонал я.
– Только таких сильных впечатлений мне не хватало для полноты картины!
– Что, теперь проник в глубинную сущность событий?
– хмыкнула она.
Ее слова прозвучали довольно громко в случайно наступившем мгновении тишины, и из темного угла неподалеку от нас поднялась фигура и направилась к нам, пробираясь через скопление людей.
– Анжела?
– спросил этот человек, наклоняясь к нам, и я узнал в нем Анатолия Бричковского. От его вчерашнего шика не осталось и следа: лицо все иссечено мелкими порезами, глаз подбит, волосы растрепаны. Но костюм и галстук были ещё при нем.
– А-а, Виталий, и вы здесь, - добавил он, заметив меня.
– Где вас отловили?
– На Пролетарской улице, - объяснила Анжела.
– Мы из Академгородка пробирались. А вы как сюда попали?
– А!
– он махнул рукой.
– Не будем о том, что лучше забыть. К чему умножать свои печали? Давайте радоваться жизни, пока есть возможность.
– Чему можно радоваться в такой обстановке?
– проскрипел я.
– Ну, хотя бы тому, что даже тут я нашел очаровательную даму и интересного собеседника. Знаете, - он оглянулся, - это напоминает мне одну гравюру. "Последняя ночь в Консьержери". Разумеется, с поправкой на местные реалии. И к сожалению, наводит на печальные раздумья о нашей собственной участи. Да, закономерный конец всей этой демократической чуши. Вот к чему приводит безответственное интеллигентское прожектерство. Сперва семнадцатый год, теперь - снова, как будто одного раза было мало...
– И что, ваши убеждения ещё не поколебались? Вы радовались каким-то предоставившимся возможностям. Где они сейчас, эти возможности?
– Возможностями я воспользовался сполна, - заявил Бричковский, - и ни о чем не жалею. А сегодня... Да, фортуна повернулась не той стороной. Но наивысшие мгновения жизни не могут долго длиться. На то они и мгновения. За взлетом следует падение. И потом, вы искажаете мои слова, что, извините за прямоту, свойственно вашей профессии. Я говорил, что в подобные времена мужчина должен полагаться только на себя.
– Сейчас нам даже на себя полагаться трудновато, - пробормотал я.
– А? Или вы другого мнения?
– Ну, в некоторых отношениях...
– он обвел взглядом подвал.
– Нет, с этим стадом ничего не сделаешь. Только завязнешь в нем, как в песке.
– Настоящий супермен, - сказал я с усмешкой, - нашел бы способ устроить какую-нибудь заваруху, чтобы в суматохе ускользнуть. Но я не вижу необходимости идти на такой неоправданный риск.
Теперь усмехнулся Бричковский.
– Вы ещё питаете иллюзии, что разберутся и отпустят? Как в тридцать седьмом году. Могу вас заверить: в ваших же интересах оттягивать момент разбирательства как можно дольше.
– Каких ещё списках?
– изумилась Анжела.
– Я всего часа три как из Думы. Нас там ждут и гарантируют защиту.
– Кто гарантирует?
– Пурапутин, Дельфинов...
– Да господи!
– он чуть не рассмеялся.
– Они сами в этих списках идут номером первым и вторым. В городе только одна власть - армия Грыхенки. А у него расправа короткая.
– Но Грыхенко же тоже...
– Погоди, - перебил я Анжелу.
– Что вообще за списки? Откуда они взялись? Вы их сами видели?
– Видел, - ответил он уверенно.
– Нашелся один... доброжелатель, снял с них копию и показал мне. Я там тоже есть, не сомневайтесь.
– А вас-то за что?
– воскликнула Анжела.
– Значит, тоже кому-то дорогу перебежал. В нашем деле без этого не выходит. Потом, у них какая технология? Рубить головы всем, кто высовывается. Льщу себя надеждой, что я был в городе фигурой заметной. Впрочем, сейчас об этом можно и пожалеть...
– Вы сами заговорили о тридцать седьмом годе...
– произнес я. Практиковалась тогда и такая штука: конкуренту звонили и предупреждали, что ночью за ним придут. И он сам исчезал. Вроде и не настучал, а человека все равно нет...
– Думаете, меня на испуг брали? Нет. Слишком тщательная была работа, чтобы счесть её за мистификацию. Тем более в такое время... Сами понимаете, если бы кто-то хотел свести со мной счеты, он бы нашел более простой способ.
– Все это какое-то огромное и чудовищное недоразумение, - сказала Анжела.
– Может быть, провокация. Говорю вам, я со вчерашнего вечера была в Думе с Пурапутиным, и Грыхенко там появлялся. Не назовешь его любезным, но он выделил людей для охраны...
– Моя милая Анжела! Не ожидал от вас, с вашим опытом работы в мэрии, такой наивности. Вопрос в том, кого и от чего охранять. Так сказать, в какую сторону. Теперь, вместо того, чтобы обшаривать весь город, Грыхенке остается только ждать, когда все птички слетятся в клетку. Может, вам повезло, что вы попались раньше и не тем... А впрочем, вряд ли стоит рассчитывать на лучшее...
Словно в подтверждение его слов, где-то рядом затарахтел автомат, второй, затем - демонстративно долгая пулеметная очередь. Снаружи что-то кричали, стены подвала от тяжелых разрывов дрожали, и прямо по людям с писком бегали испуганные, выскочившие из каких-то своих щелей крысы. Люди кинулись подальше от окон, сбиваясь в один клубок. Анжела взвизгнула, вцепилась в меня, попыталась спрятаться за моей спиной. Бричковский, наклонив ко мне искаженное лицо, лихорадочно зашептал:
– Слушайте, Виталий, у нас мало времени. Сейчас кинут сюда гранату... Надо доставить себе удовольствие... Пока не поздно...
– Вы о чем?
Он кивнул на Анжелу.
– Вот... Такая женщина... Грех не воспользоваться, в последний раз... Кинем жребий, кто первый...
– Вы что, на мордобой нарываетесь? Что, по-вашему, порядочный человек ответит на такое предложение?
– Не то время, чтобы строить из себя порядочного...
– торопливо уговаривал он меня под аккомпанемент стрельбы.
– А если кто из нас выживет, его совесть не замучает, я вам гарантирую... Надо пользоваться моментом, даже самым последним... Или вы стесняетесь на виду? На глазах у всех и не такое выделывают...