Когда сгорают мечты
Шрифт:
Анжело кивнул темной головой, не переставая смотреть на нее с нескрываемой болью:
– С ней все хорошо. Через неделю ее можно забрать домой. И еще…отец принял Ангелоса обратно.
– Неужели? – искренне обрадовалась Сессилия. Эта семья заслужила счастья, а не мучения. А Ангелос оказался достаточно порядочным и честным человек, помогшим ей в трудную ситуацию. И муж ее также достоин покоя и радости.
– Да – Анжело подошел близко, но ей, казалось, что он был далек от нее – Папа попросил у нас
– Видишь, как твоя жизнь налаживается без меня –не сумев скрыть разочарования, произнесла Сессилия и опустила голову, не заметив, вспышку страданий на его лице.
– Нет, agape mou, она не налаживается, а разрушается –Анжело сократил расстояние, разделяющее их и заключил ее в объятия. Поначалу Сессилия пыталась сопротивляться, но потом, обессилев, прижалась к нему всем телом, скучая по нему. Она не представляла свой мир без него, но готова была отказаться от всех благ ради его благополучия.
Она долго рыдала, всхлипывая и сердито вытирая глаза, прежде чем успокоилась и положила голову на плечо мужа.
– Насколько я понял, ты рада снова увидеть меня? – беспечно спросил он, но хриплый голос подозрительно прерывался. Он провел ладонью по ее телу: плечу, руке, твердому, вздымающемуся холму живота, лаская, ощущая слабые толчки младенца. Оба, счастливые, молчали.
Все еще продолжая властно обнимать ее, он проворчал:
– Ну почему ты ушла от меня?
– Анжело, милый мой. Прости, что так сильно огорчила тебя. Это я во всем виновата!
– Только не плачь! – шепнул он – Я так боялся за мать, что не хотел видеть истину. Ты желала моему дому всего хорошего, а я приказал не вмешиваться в нашу семью. А ведь ты и моя дочь – есть моя семья.
– Анжело…
– А теперь объясни, почему ты меня покинула.
– Ты ужасно настойчив! Боюсь, что моя кожа уже никогда не будет прежней, а живот так и останется растянутым и в складках.
– Он всегда будет наполнен моими дочерьми и сыновьями, Сессилия! Говори!
Ей пришлось смириться.
– Ты же выгнал меня!
Анжело застонал от отчаяния:
– Боже, какая у меня глупая жена? Я имел в виду, чтобы ты вернулась в особняк, а не к брату.
– Я глупая? – отстранившись от него, притворно обижено переспросила Сессилия. Она до сих пор находилась в состоянии, близком к эйфории. Он тут.…Держит ее в объятиях и еще шутит. Может, правда, сон?
– Очень глупая – подтвердил Анжело – Глупая, красивая, наивная и такая любимая.
– А скажи, умник, как ты проник ко мне домой? – не осталась в долгу Сессилия.
Анжело засмеялся и чмокнул ее в нос:
– Надо закрывать окна.
Сессилия ахнула от удивления. Торопясь в галерею и сильно волнуясь, по дороге она долго вспоминала, не забыла ли закрыть двери, но при виде ключа в
– А я и не думала об окне – про себя буркнула Сессилия.
Анжело нежно прошептал ей на ухо:
– Мне было очень плохо без тебя.
Слезы жгли ей глаза, и Сессилия потерлась лицом об плечо мужа. Знал бы он, какие испытания прошла она без него! Как молилась еще об одной встрече и иногда вскакивала посреди ночи в ожидании столько долгожданного звонка.
– Ты ни разу не позвонил мне, а говоришь, что было плохо –упрекнула его Сессилия, чертыхнувшись и приблизившись к двери, обернулась: -Чай или кофе?
Он смотрел на нее, как на сумасшедшую. Казалось, что эта обыденность: Анжело лезет к ней в окно, пытается признаться в любви, а Сессилия предлагает ему кофе. Эта девчонка не знает, что из – за нее он едва не помутился рассудком. Следить за ней и не иметь права коснуться. Анжело никогда и не думал, что в нем живет романтик, однако прислушавшись к сердцу, он поступал необдуманно. Что любят женщины? Одежду, драгоценности. Но эта женщина хотела другого…
– Сессилия, я не хочу ни того, ни другого –схватив ее запястье, Анжело остановил ее и повернул к себе. С ее ресниц срывались капли слез, а нос покраснел.
– Не нужно, Анжело –почти не слышно попросила она –Это все ребенок. Я знаю…
– Ни черта ты не знаешь –перебил ее он –Ребенок –это бонус к тебе, моя любовь. Я люблю так сильно, что иногда у меня болит вот тут.
Анжело положил ее ладонь к себе на сердце, и Сессилия слушала тяжелые удары. Он признался ей в любви, тем не менее в душе ее до сих пор жили сомнения. Все не может быть так хорошо…
Но спустя секунду она уверилась, что все может быть и лучше, когда Анжело, прижав ее к себе, страстно впился в ее губы, зарывшись пальцами в ее волосы. Его губы заставили ее подчиниться ему, и Сессилия позволила его языку вскользнуть ей в рот. Поцелуй захватил обоих, как вдруг в памяти Сессилии вспылили слова Анжело о том, что страсть намного дороже любви.
Слезы снова заструились по ее лицу, и Анжело, ощутив солоноватый вкус, отстранился и пристально посмотрел на нее.
– Чем я разочаровал тебя? – недоуменно спросил он – Или тебе разонравилось целоваться с собственным мужем?
– Ты сказал, что любишь меня, – всхлипнула она..
– И что же? Я часто это говорил! Почему же ты восприняла это в штыки?
– Ты никогда и словом не обмолвился!
Он приподнял ее подбородок.
– Снова плачешь? Ничего не понимаю! Дня не проходило, чтобы я не сказал тебе о своей любви. Разве, когда мы придавались любви в постели, это не являлось доказательством? Наша дочь – это не пример моей любви? Какая – то умная частичка меня специально сделала тебя беременной, Сессилия.