Когда случается невозможное. Том 2
Шрифт:
В тяжёлой работе прошёл месяц.
Вернувшегося Лимара я, как и планировал, отослал на дальний берег. Туда же отправил всех недовольных смутьянов и ковенцев с криминальным прошлым, мстительно поставив Лимара главным. Должны же в и статусе Главенствующего быть хоть какие-то плюсы! Лес там Ковену не принадлежал, но других поселений рядом не было, а альмендрийцы за лесом через горы не пойдут: у них его полно и по ту сторону горного хребта.
Лимар новому назначению сопротивлялся изо всех сил, у нас даже состоялся неприятный разговор. Естественно, неприятный для него. Деревенский парень
Вот и сегодня я забрал поздний ужин из таверны и постучался к ней.
Дверь распахнулась, и я вошёл в девичью спальню, заняв уже привычный стул.
— Наташа сегодня придёт? — спросила она, убирая краски со стола.
— Нет. Она хотела на пару дней съездить к Лимару, проверить, как они высушили лес.
— Ты отправил её туда одну? Там же одни мужчины! — разволновалась Ката.
— Думаешь, она их обидит? Стоило отправить дополнительную охрану для несчастных лесорубов? — устало улыбнулся я.
Ката рассмеялась в ответ.
— Ты прав, Наташа не даст себя в обиду, а там ещё и Лимар. Он точно сможет о ней позаботиться, — уверенность, с которой она это сказала, задела.
В её устах Лимар всегда был прекрасным, замечательным, непогрешимым идеалом. И это бесило. Особенно, если учесть, что тот и правда вёл себя образцово. Может, стоило основать культ Святого Лимара и начать возносить ему молитвы? Судя по всему, к этому дело и шло! Злость захлестнула горячей волной.
— Что у нас сегодня по плану?
Я достал списки и схемы, сжал их в руке и понял, что сейчас просто взорвусь. Ещё одно упоминание деревенского увальня — и я потеряю остатки контроля над собой.
— Ничего, мне лучше уйти, — я вскочил и невероятным усилием воли подавил желание уничтожить чёртовы планы и графики.
— Танарил, что случилось? — не дождавшись ответа, она осторожно коснулась рукава. — Ты устал? На тебе столько всего… Я восхищаюсь тобой. Никто другой не выдержал бы подобной нагрузки, — она мягко, но настойчиво забрала у меня из рук бумаги и положила на стол. Затем также мягко толкнула к стулу и заставила сесть, а потом обняла и провела рукой по волосам.
От невинной, но такой необходимой ласки я замер. Ката запустила тонкие пальчики в мои волосы и начала медленно массировать кожу головы. Протяжный выдох забрал у меня остатки сил. Я был опустошён.
Уткнувшись лицом ей в живот, я вдыхал родной запах и наслаждался этой внезапной близостью.
— Моя мельда, ты не представляешь, как сильно ты мне нужна. Твои руки, твои губы, твоя нежность, — я притянул её к себе и прижал как можно теснее.
— Танарил… — запротестовала она.
— Нет, выслушай, — я поднялся и посмотрел ей в лицо, продолжая обнимать. — Я скучаю, Ката. Моё каждое утро начинается с мыслей о тебе. Я жду момента, когда смогу тебя увидеть, просто поговорить. Всё, что я делаю, подчинено одной цели — быть
— Я не могу, — её голос дрожал, и одинокая слезинка скользнула по щеке.
— Это твой окончательный ответ? — я знал, что мой голос стал резким, и с трудом контролировал выражение лица. — Ты хочешь, чтобы я ушёл и никогда не вернулся к тебе? Ты правда хочешь, чтобы между нами всё было кончено?
— Да, — солёные капли сорвались с длинных ресниц и прочертили мокрые дорожки на щеках.
— Как скажешь, мельда.
Я не удержался и запечатлел на её губах прощальный поцелуй, вложив в него всё, что чувствовал: любовь, горечь, желание и боль поражения.
Развернувшись, я вышел и хлопнул дверью сильнее, чем следовало. Эмоции бушевали внутри, и я хотел кричать и крушить всё вокруг. Я был измотан её отказами, зол на себя и её упрямство, истерзан страстью, не находившей выхода. А ещё я устал от себя и чувства вины.
Когда открылась дверь в одну из комнат и в ней показалась Ангалая, я захотел на неё наорать.
— Плохо дело? — сразу поняла она. — Хочешь выпить?
Выпить я хотел. А точнее — напиться вдрызг и отключиться от происходящего.
— Да! — зло сказал я.
— У меня есть очень забористое вино, — улыбнулась она. — Пьётся легко, а по голове бьёт, как самый крепкий самогон. Проходи!
Я зашёл в комнату, которая выглядела совершенно иначе, чем у Каты. Приглушённый свет от одного лишь маленького светильника не резал взгляда. Тяжёлый, бархатный тёмно-синий балдахин над кроватью мерцал золотой вышивкой. На стене висело огромное зеркало в раме из чистого золота. Чернильно-синий ковёр с густым длинным ворсом лежал на полу. Мебель, картины, украшения сочетались и наверняка стоили больших денег. Комната сочилась мрачной, тяжёлой роскошью. Её хозяйка была одета в бордовый кружевной пеньюар.
Ангалая казалась по-своему красивой. Высокая, широкобёдрая, с яркими карими глазами, выразительными чёрными бровями и идеальными чертами лица, плавная в движениях, томная, своенравная — она была совершенно не в моём вкусе, но я не мог отрицать, что она притягивала взгляд. Лёгкий налёт порочности, вседозволенности и весёлой беспринципности придавал ей шарма.
Она налила мне полный бокал вина и мягкой, развратной походкой подошла совсем близко.
— Спасибо, — первый бокал я осушил залпом, едва почувствовав терпкий вкус ягодного вина.
Ангалая улыбнулась и налила ещё, а затем жестом пригласила в одно из массивных кресел у стены.
— Не хватает камина, — вздохнула она, — люблю смотреть на живой огонь.
Мы молчали. Если бы она полезла мне в душу, я бы ушёл, но Ангалая рассматривала блики света, которыми переливалось бордовое вино. Второй бокал я смаковал. У крепкого, тягучего напитка был насыщенный, глубокий вкус. Терпкий и пряный, но в то же время сладкий и лёгкий. Он очень подходил хозяйке комнаты.
— Хорошее вино, — сказал я, постепенно расслабляясь.