Когда случается невозможное
Шрифт:
— Так с пространственным, стало быть, — растерялся я. — У нас магов-универсалов мало. Кроме меня, только трое. Хочешь, я тебя к себе в мастерскую возьму в подмастерья?
— Конечно, хочу!
Улыбка у неё была очень красивой, сияющей. И сразу из ребёнка она превратилась в очень юную, но симпатичную девушку.
— Ты не спеши соглашаться, рассмотри все варианты, — буркнула вторая.
Теперь понятно, отчего она такая недовольная, завидует, небось.
— Танарил, разве это не здорово, что у меня редкий дар? А то я уже начала бояться, что перспектив в этом мире нет никаких, —
— Насчёт перспектив рано радуешься, нужно всё узнать. Посмотрим, что скажет этот Телиус Араньяс, — хмыкнула ушастая.
А что он скажет? За такими сильными магичками сразу драка выйдет. Не отпустит их Араньяс, будет увещевать и уговаривать остаться.
— А у нас ещё одна невеста есть, Лилия. Прибыла три дня назад, только прямо к Араньясу в кабинет. Осваивается. Тоже, наверно, из вашего мира, — решил я поддержать разговор.
— Мы из разных миров, — недовольно передёрнула плечами сидха.
— О, как хорошо! Это, наверное, из моего мира. У нас есть такое имя, Лилия, — обрадовалась глазастая.
Вот сразу видно: светлый и душевный человек. Тут в Ковене таких мало, больше всё носы дерут и говорят через губу. Понятно, что я породой не вышел, но талантом-то посильнее многих буду. Да и статью в отца удался.
— Так я вас познакомлю, — зачем-то сказал я.
Сам я эту Лилию только издалека и видал, но слово не птица, вылетело — не поймаешь. Я привык за сказанное ответ держать. То-то Натар обрадуется.
— Было бы чудесно! Спасибо. Извините, мы с вами так и не познакомились. Как вас зовут? — улыбнулась она.
— Лимар. Я из Шемальяны, — не улыбнуться в ответ было невозможно.
— А я Катарина, — сказала она, глядя при этом на ушастую спутницу.
— Долго ещё идти? — недовольно спросила та.
— Так уж скоро придём.
— Ката, говорить буду я, — сурово нахмурилась ушастая.
Я её про себя иначе, как девкой, не называл. Неприятная особа.
— Почему? Может, у меня тоже будут вопросы. Опять же, умения у нас явно разные, тебе-то нет, наверное, смысла в ученики идти, а вот я бы хотела. Учиться магии — это же так здорово! — миролюбиво ответила вторая, которую я ласково окрестил барышней.
— Катарина, ты не умеешь магией управлять? — удивился я.
На ней ведь было какое-то довольно мудрёное согревающее заклинание. Лично я такого даже не знал.
— Нет, не умею. Я из мира, где магия есть только в сказках и легендах, — развела руками она.
— Странно, а как же то заклинание, которое на тебе?
— Это всё Танарил, — с нежностью сказала Ката.
— Мы пришли. Сейчас, — я постучался в приёмную Телиуса.
Гобрин, его помощник, вышел и окинул нас неприязненным взглядом.
— Это из другого мира, доложи Телиусу, — сказал я.
Гобрин мне не особенно нравился, был он язвительный и какой-то вечно недовольный. Может, от того, что ростом не вышел? Однако, Телиус ему доверял. Гобрин не входил в Малый Круг, а был личным помощником Телиуса. Широковатое лицо, небольшие, глубоко посаженные чёрные глаза, чуть полноватая фигура. Он вполне мог бы быть и симпатичным, но недовольная гримаса всё портила. Стригся он коротко, как и все другие мужчины,
У меня волосы давно отрасли, а я всё никак к цирюльнику не попаду, скоро до позорного дойдёт: придётся их в хвост или пучок забирать. Говорят, что в Альмендрии некоторые мужчины носят косы, но сам лично я таких не видал, да и думается, что брешут. Мужчина носит косы! Тоже мне хохма.
Из-за того, что брату нужно учиться в кузне, мне приходилось брать дежурства и отработки за двоих, плюс с заказами управляться. В общем, не было времени красоту наводить. Хорошо хоть бриться было не нужно, я освоил отличное заклинание против роста волос и теперь подумывал, не применить ли его на голове? Вечно стружка и пыль в кудри забивается, а лысину тряпочкой протёр — и красота!
— Проходите, — прерывая мои мысли, Горбин широко раскрыл перед нами дверь.
Меня, возможно, не приглашали, но любопытство пересилило, и я тоже пошёл. В конце концов, обещал же барышню в подмастерья взять. Мне тут сулили крупный да срочный заказ на три тысячи сумок, один я не выдюжу, а терять заказчика неохота.
Мы вошли в просторную приёмную.
Всё тут было оформлено самым достойным образом: окна, двери, столы и деревянные части кресел тёмно-коричневого цвета; а полы, стены, занавеси, ковры да обивка на креслах и диванах бежевая, цвета топлёного молока. Мне это сочетание очень нравилось. Сразу видно, что богатые люди живут: в грязных портах на такой диван не сядешь. Вот будет у меня дом, я также сделаю. У нас в деревне принято ярко дом украшать: красным, зелёным, розовым, жёлтым. Иной раз заходишь в избу, и в глазах рябит. А здесь куда ни глянь — спокойствие и благодать. И даже цветочки в вазе на столе стоят. Бесполезные, конечно, но это тоже у богатых принято: зимой на столы свежие цветы ставить. По первой, когда видел красильки в букете, то на смех пробивало. Понятно же, что варенье из них нужно делать, а не на столе держать. Но сейчас уже пообвыкся. Красильки — хорошие цветы: в разных видах на стол годятся.
Постучав в тёмно-коричневую двустворчатую дверь, ведущую в кабинет Архимага, я дождался короткого ответа и вошёл, пригласив за собой двух магичек.
— Господин Телиус, тут к вам две девицы, тоже невесты, — отрапортовал я, когда они зашли.
— Я не девица! — возмутилась ушастая сидха.
— В смысле? — искренне изумился я. — Ходишь в платье, носишь косу, росту с девицу…
— Я не девица!!! — гаркнула она… он… оно…
Окончательно запутавшись, я сделал к нему шаг и задрал бордовый подол.
И правда не девица.
— Слушай, ты прости, — от всей души повинился я, — но кто мог подумать, что ты мужик? Разве я мог предположить, что в невесты императору берут парней?
Катарина захихикала, Телиус затрясся в своём кресле, издавая булькающие звуки. Сидх, который не девица, некрасиво покраснел пятнами. Эдак его удар хватит.
— Я не невеста императора, ты, деревенский выблядок! И лапы свои от меня убери, пока я тебе их не поотрезал, — процедил он.
А вот сейчас стало обидно. За три года в Школе я пообтесался и теперь искренне считал, что могу и за городского сойти.