Когда смерть – копейка…
Шрифт:
Обладатель небольшой лысинки радостно хохотнул.
– Долгонько же ты с посёлка-то к нам добирался. Как сегодня утром от мамаши-то мне позвонил, так я уж и готовиться-то начал. Весь день тут тебя, понимаешь, ждал, соскучился, грустил один-то, покушал уже немножко. Пошли, пошли, давай, на кухню!
Виталик бегал от холодильника к плите, ласково посматривая на Глеба.
– Ну, говори, говори – нынче-то надолго?
Отыскав привычно удобное положение, Глеб откинулся
– Отдохну ото всего здесь пару дней, отосплюсь у матушки… Там посмотрим.
И, не вставая, рукой притормозил хозяина на невеликом кухонном пространстве.
– Виталь, как у тебя с работой в ближайшие дни? Давай на выходные куда-нибудь за пескарями махнем, а? Ну, прошу тебя, поедем, давай, не ленись! Я подремлю хоть на травке, птичек знакомых послушаю, потом ты меня своей ухой угостишь. Правда, хороший ведь план?!
Хозяин не успел ответить, задумчиво пробуя что-то вкусное с кончика ножа.
– Послушай, а чего ты бороду-то завел на склоне лет? На Новый год вроде ни одной пушинки не было на физиономии, а стоило только мне отлучиться ненадолго, как он, видите ли, начал прихорашиваться!
Виталик остановился, засмущался.
– Моя Антонина говорит, что мне так солиднее, ну, типа, сильнее я так выгляжу, мужественнее, с бородой-то. Правда, ведь, Глеб?
Нежно и одновременно торжественно трогая обеими руками небольшую чёрную бородку Виталика, капитан Глеб захохотал.
– Да брось ты, твоя солидность уже давно через брючный ремень переваливается! И никакой растительностью доказывать никому ничего не нужно. Кстати, а где твои домашние, Антонина, дочки?
Опустившись на корточки у открытой духовки, Виталик сосредоточенно сморщился, отворачиваясь от жара.
– Дак как ты утром позвонил, я Антонине и говорю, мол, завтра пятница – попроси на пару дней отгулы, съезди к маме, девчонок отвези на выходные, пусть помогут бабушке на огороде, редиски пощиплют, всё такое. Она у меня дисциплинированная, сегодня прямо с завода забежала, сумки уже приготовила с утра, девчонки-то её ждали. Они сейчас, небось, у самовара в деревне сидят, чаёвничают.
Виталик довольно закряхтел, выпрямился.
– Кстати, о тёще… Дружок, а как ты смотришь на то, чтобы для начала грибков-рыжиков попробовать, мы их с мамашей в Борках совместно и дружественно в этом году собирали? Давай я тебе вот из этой банки положу, они здесь ровненькие, один к одному, как рублики! Специально зимой никому не дал съесть, берёг для тебя, к твоему долгожданному приезду! А я сейчас курочку до конца разогрею, жёнушка перед отъездом её нам потушила, говорит, ну вас, мужиков, вам не сготовишь – вы только огурцами и будете закусывать.
– Ну, давай! У тебя рука твёрже – наливай холодненькую!
Мужчины бережно чокнулись гранёными рюмками.
– С приездом,
– За встречу!
Ранний летний вечер постепенно приглушал звуки за окном. Большой матерчатый абажур заботливо убирал от стола лишний свет, приятно расслабляя. Капитан Глеб окончательно прилёг на маленькие, вышитые лебедями подушки, слушал и наблюдал милую домашнюю суету Виталика.
Тот, не переставая поглядывать на Глеба радостными глазками, продолжал споро перемещаться по кухне.
– Капустка нынче для тебя с брусничкой приготовлена, не обессудь, простого засола у меня уже не осталось, так что угощайся, не брезгуй. Слушай, а давай ещё по рюмашке – под капустку-то, а?!
– … Ну, а вот ещё блюдо знатное, попробуешь потом, не отказывайся, леща я тебе цельного запек, с чесночком – так это по нашему обычаю, помню же, что речную-то рыбку ты не часто кушаешь.
Красно-белый фартук задорно приподнимался на плотном брюшке Виталика. Размахивая большим кухонным ножом, он продолжал убеждать Глеба.
– А вот печёнкой-то налимьей тебя в твоих заграницах, наверно, ни один капиталист и не угощал! Я тут в календаре вычитал, оказывается, если живого налима высечь ивовыми прутьями, то от огорчения у него печень вроде бы становится в два раза больше и нежнее! Не врут они, Глебка, как ты думаешь?
Виталик кинул умилительный и одновременно пристальный взгляд на друга, вкусно облизнул пальцы.
– Это же твой налимчик-то был, помнишь, крупнягу ты тогда зимой вытащил?! Глеб, ты всегда под Рождество приезжай, ну хоть на пару-тройку деньков прилети, с твоей-то удачей мы всегда с налимами будем.
– Чтобы я опять с твоих саней на лёд свалился, как тогда? Спасибо.
– Да нет, что ты! Я моему «дрынолёту» левую лыжу поменял и полозья на санках расставил, теперь они, милый мой друг, по одной колее катят, не мотаются! Теперь у меня как в лимузине – водку можно сзади в прицепе на ходу разливать!
Он опять внимательно посмотрел на Глеба. Хорошей фигурой друга Виталик гордился всегда. В ожидании каждой встречи он тревожился разочароваться, но Глеб, к счастью, его пока ещё не подводил.
Тёмные джинсы из тонкой ткани, белая рубашка в синюю полоску. Рукава рубашки закатаны, видны сильные загорелые руки. Небольшие морщинки вокруг лучистых глаз, короткая стрижка с проседью, сильная шея… Его Глебка! Не изменился!
– Глаза-то те же, славные! А шрамов, вроде, побольше у тебя стало… Вот справа, на лбу, не было же зимой этой отметины?! Ошибаюсь, или как? А зуб-то чего поприличней не вставишь? Улыбаешься ты так хорошо, зубы все белые, на загляденье, а вот этот передний… На таком видном месте, да со щербиной! Деньги-то, чай, на кармане есть?