Когда смерть разлучит нас…
Шрифт:
— А… — Нечленораздельно протянул ее гость, вперившись в мужчину взглядом полным восхищения и зависти.
— Чего тебе? — Встретила его Айрис как обычно.
— Жду, когда ты нас представишь. — Ответил тихо Брес, подтверждая свои мирные намерения улыбкой.
Паренек поднялся.
— Это Кастор. Кастор, это мужик, живущий наверху.
О, так вот кем он стал для нее с некоторых пор. Хотя, возможно, так было всегда?
— Вы сосед Айрис? — Голос парнишки звучал тонко и тихо, словно появление Бреса сдавило ему горло.
— Кастор.
— Да… мы с Айрис познакомились в театре. Оказывается, она переписывает библиотечные свитки, а я ведь часто бываю в Мусейоне. Забавно, что мы до этого не встречались…
Несколько мгновений Брес молча рассматривал парня перед собой. Длинный, субтильный, костлявый — в общем-то, Кастор не был образцом греческих скульптур. И потому Эохайд намеренно задержал его возле себя на несколько мгновений, которые дали бы Айрис сравнить мужчин и понять, что Кастор может больше здесь не появляться.
— Эм… ну я… я уже собирался уходить. — Положил конец напряженному молчанию Кастор, обходя Бреса. — Я зайду за тобой завтра.
— До встречи. — Ответила ему Айрис, сворачивая карту в рулон и поднимаясь на ноги. И когда дверь закрылась, девушка обратилась к Бресу, давая понять: она уже забыла тот досадный конфуз. — Меня абсолютно не интересует, где тебя носило, но тут несколько раз к тебе приходили рабы от Мелиты. Еще немного и за твою голову назначат награду… или что там ей в тебе больше всего приглянулось.
Услышав эти слова, Брес с облегчением вздохнул: оказывается, все это время он был невероятно напряжен, даже не замечая этого за собой. Как будто ждал приговора, который странным образом его миновал.
— Что ж, подожду их здесь. — Ответил Эохайд, привычно заваливаясь на постель. Однако теперь он не мог сказать, что этот жест ничего для него не значит. Потому что мысль о том, что за эти дни в ее кровати мог побывать тот хлюпик, беспокоила… вернее, жутко мучила, тем, что была вполне вероятна.
— Не знаю каким образом, но ты все же платишь за другую комнату. Так почему бы…
— До нее далеко.
— А разве… разве тебе не хочется быть ближе к небу?
Теперь? Нет. Однако Брес предпочел смолчать на этот счет.
— И что будет завтра?
— Завтра? — Она быстро догадалась, что все его мысли теперь заняты ее новоиспеченным поклонником. — Из военного похода возвращается император Септимий Бассиан. Он посетит Александрию, и в честь этого в городе устраиваются гуляния.
— Ах да, что-то слышал… — Пробормотал Брес, подперев голову рукой и следя за тем, как Айрис складывает в суму свитки. — Ты его любишь?
— Что-что?
— Того мальца? У вас какие-то амурные дела? — Он пытался предать голосу максимум пренебрежения.
— Кастор мой друг.
— А это не одно и то же, когда дело касается мужчины и женщины?
— Нет. — Бросила она, начиная ворошить листы папируса, словно пытаясь отыскать какой-то конкретный.
— Дело
— Не… не только.
— Поясни.
— Разница заключается в том… — она вытащила нужный лист, бегло его осматривая, — в том, что дружба еще никому боль не причинила, а вот любовь… примеров, хоть отбавляй. Друг он всегда верен и всегда любит, а любовник не всегда верен и не всегда… является другом.
Она даже не спросила, успел ли он поймать ее мысль, проходя к выходу.
— Когда уйдешь — закрой дверь. — Кинула она только, оставляя Бреса наедине с подозрением.
Все оказалось куда хуже. Ведь из ее слов следует вывод, что к тому мальчишке Айрис прикипела сильнее, чем Бресу хотелось бы.
8 глава
Незаметно догорел светильник, облекая комнату в тайну. И естественным показалось для Бреса, что его мысли в этот момент изменили направление своего течения. Опасения и откровенное недовольство, которое он не хотел называть ревностью (ведь это звучало постыдно и его недостойно), уступили место какой-то сумрачной надежде. Брес знал, что может добиться любую женщину, а что касается своевольной смертной, то он готов пойти на какие угодно уступки и жертвы, чтобы заполучить ее, потому что сладкий момент ее поражения превратит его проклятье в благословение.
Просто увидеть ее покоренную, признающую его власть, умоляющую не покидать, не останавливаться…
Думая об этом, Брес негодующе провел рукой по месту рядом собой. Одиночество никогда не было состоянием ему навязанным, он всегда был окружен вниманием. А теперь… но пускай, все же это ее кровать, что уже было победой, пусть не в войне, но в одном сражении точно. И услаждая себя мыслью, что этих простынь касалось лишь ее тело и его, мужчина уснул.
Естественно, мечты о покорении этой неприступной вершины пробрались в его сон. Он запомнил тело Айрис так отчетливо, что закрыв глаза мог вспомнить даже маленькую родинку на плече. Выступающие позвонки, ключицы, ребра. Какая же она худая. Кажется такой хрупкой, заставляя его быть невероятно осторожным, контролировать каждое свое движение, что отзывается болью во всем теле… в самом низу.
Скрип двери освободил Бреса из плена мучительно-сладких грез, заставляя прислушаться. Все его напряженное тело, переполненное нетерпением, замерло в предвкушении.
— Есть кто? Тут было открыто…
Брес не сильно расстроился, когда узнал в незваной гостье Мелиту. Ее дрожащий от холода и волнения голос, выдавал кроме прочего чрезмерное возбуждение. Что ж, не трудно догадаться, о чем думала женщина, направляясь сюда ночью в одиночестве.
Мелита негромко вскрикнула, когда ее резко втянули в темноту комнаты, захлопывая дверь. Беспомощная и напуганная женщина все же не сопротивлялась рукам, бесцеремонно снявшим с нее дорожный плащ, под которым было только ее непристойно возбужденное тело.