Когда Солнце было богом
Шрифт:
Получив известие о начале революции во Франции, он поспешил в Париж. Но там Денона ждал неприятный сюрприз: революционное правительство конфисковало его имущество. Какое-то время он жил на доходы от продажи своих рисунков на улицах столицы. Однако вскоре в нем принял участие знаменитый художник Давид, который доверил Денону исполнение гравюр по своим эскизам мод. Последний не только выполнил задание к удовольствию покровителя, но вдобавок ко всему, благодаря своей ловкости, сумел до такой степени очаровать Робеспьера, что тот приказал вернуть ему все его состояние.
В период правления Наполеона дела Денона шли неизменно хорошо. На сей раз он снискал симпатии жены диктатора Жозефины и по ее ходатайству был включен в состав египетской Комиссии ученых. Забегая несколько
Таинственные и угрюмые египетские руины произвели на Денона неизгладимое впечатление. С первой же минуты своего пребывания в Египте он не расставался с карандашом и альбомом. С горячим энтузиазмом он запечатлевал на бумаге все то, с чем сталкивался во время марша корпуса генерала Дозэ вдоль берегов Нила вплоть до первого водопада. Рисунки его были чрезвычайно точными и напоминали гравюры искусных мастеров, поэтому их и расхватывали, как источник сведений о древних сооружениях Египта. Во время египетской кампании Денону было уже за 50, но грубоватой веселостью, отвагой и выносливостью он завоевал себе большую популярность среди французских солдат. Ни убийственный зной, ни дальние форсированные марши по вязкому песку пустыни не могли привести его в уныние; он всегда был первым на ногах и последним ложился спать, рисовал без устали - во время марша, привалов и стычек, даже тогда, когда вокруг него жужжали пули. В его альбоме появлялись все новые и новые колонны, сфинксы, обелиски, храмы, пейзажи Нила и пустыни.
Во время пребывания в Египте Комиссия ученых развернула в Каире бурную деятельность. Не проводила она, однако, раскопок, поскольку и на поверхности земли было так много памятников, что даже одна их регистрация потребовала бы нескольких лет работы. Приехавшие из Франции ученые измеряли руины, описывали памятники, наконец, делали их модели, а также гипсовые и глиняные слепки. Кроме того, они собрали огромную коллекцию образцов египетского искусства: статуи, барельефы и даже саркофаги, которые, несмотря на морскую блокаду Нельсона, сумели благополучно переправить в Париж.
В августе 1799 г. небольшой французский отряд под командованием генерала Бушара занимался инженерными работами в форте Рашид, находящемся в нескольких километрах от арабского селения Розетта над Нилом. Как-то раз один из солдат извлек на поверхность земли большую плиту из черного полированного базальта, целиком покрытую надписями. Уже первое знакомство с ней вызвало немалое волнение среди французских археологов: оказалось, что надпись сделана на двух языках. Из трех колонок древней надписи две первые представляли собой текст на египетском языке, а именно: написанный старым иероглифическим письмом и более новым, упрощенным - демотическим, третья же колонка являлась текстом на греческом языке. Один из генералов, эллинист по образованию, легко прочел этот текст и убедился, что он содержит почетный адрес египетских жрецов, направленный в 196 г. до н. э. фараону Птолемею V Эпифану по случаю его коронации.
Римский император Феодосии в 391 г. издал эдикт, повелевавший закрытие всех языческих храмов. Жрецы различных культов были разогнаны без права продолжать свою религиозную деятельность. Некоторые из них приняли христианство. В Египте вместе с исчезновением последних жрецов было забыто трудное искусство чтения иероглифов. С тех пор в течение 1500 лет бесчисленные надписи на храмах и гробницах, мемориальных досках, саркофагах, статуях и обелисках были лишь собранием мертвых знаков. Знали о них только то, что элементы иероглифов почерпнуты прямо из жизни - в их начертаниях легко распознавались контуры людей, животных, растений, плодов, орудий труда, элементы одежды, оружия, корзин, сосудов и многих других предметов домашней утвари.
Ученый мир по достоинству оценил огромное значение «Розеттского камня». Один археолог сказал тогда, что этот камень «ценнее,
Положение французской армии, победившей, но блокированной в Египте английским флотом, со дня на день становилось все более, тяжелым. 17 августа 1799 г. Наполеон тайком покинул Египет и на фрегате «Мюйрон» благополучно добрался до берегов Франции. В 1801 г. французский экспедиционный корпус капитулировал. Согласно мирному договору, заключенному в Александрии, французы обязаны были передать англичанам все собранные Комиссией ученых египетские находки, в том числе и «Розеттский камень», который вскоре оказался в Британском музее.
Казалось бы, французы навсегда потеряли плоды своей кропотливой работы по исследованию и коллекционированию египетских памятников. Однако так не случилось. Благодаря своей предусмотрительности они стали обладателями огромного иллюстративного и описательного материала, а также копий памятников, выполненных из гипса и глины, но прежде всего, конечно, слепка «Розеттского камня». Поэтому они смогли продолжить египтологические исследования уже непосредственно у себя на родине. В 1802 г. Виван Денон издал книгу под названием «Путешествие по Верхнему и Нижнему Египту». Она завоевала огромную популярность и пробудила широкий интерес к этой стране во всей Европе.
Переломным моментом в развитии египтологии явилось, однако, издание 24-томного труда, написанного Франсуа Жомаром на основе материалов, собранных Комиссией ученых, и богато иллюстрированного рисунками Денона. «Описание Египта» - так назывался этот труд - издали, затратив большие средства; содержал он, между прочим, сотни гравюр, большая часть которых была раскрашена от руки.
Для европейского читателя это произведение явилось своего рода открытием. Монументальность и своеобразие великолепных сооружений и скульптур Египта, виденных до того лишь отдельными путешественниками, вызвали всеобщее изумление. Очередные тома этого издания появлялись в 1809-1813 гг., этот период и можно назвать временем рождения египтологии, которая в течение XIX в., благодаря работам сотен ученых, увенчалась раскрытием большинства тайн египетской культуры.
Невозможно было и думать о продолжении каких бы то ни было научных исследований, не расшифровав иероглифов. По этому на первом этапе работы все внимание ученых приковал к себе «Розеттский камень» - двуязычная надпись вселяла надежду, что именно здесь удастся найти ключ к тайне иероглифов.
Однако все попытки приносили лишь разочарования. В конце концов ряд ученых высказал сомнение в том, что вообще кому-нибудь посчастливится расшифровать надписи. Знаменитый французский ориенталист де Саси рискнул даже заявить, что «проблема эта слишком сложна и научно неразрешима».
В то время, как о расшифровке иероглифов велись страстные споры, Наполеон назначил префектом департамента в Гренобле одного из членов египтологической комиссии, математика и физика Жана Батиста Фурье. Великий ученый занялся местными школами, уделяя делу просвещения много времени и энергии. В 1801 г., проводя обследование одной из средних школ Гренобля, он обратил внимание на 11-летнего ученика, некоего Жана Франсуа Шампольона, прозванного однокашниками «египтянином» за свои восточные черты лица. Во время беседы Фурье открыл к собственному изумлению, что маленький, болезненного вида мальчик в совершенстве владеет латинским и греческим языками и что как раз теперь он взялся за изучение древнееврейского языка. Исключительные способности этого малыша произвели на Фурье настолько сильное впечатление, что он пригласил его к себе домой. Ученый провел его по всем комнатам, показывая богатую коллекцию привезенных из Египта находок. Шампольон все время молчал, но когда увидел кипы папирусов, покрытых иероглифами, несмело спросил: