Когда солнце заходит в последний раз
Шрифт:
Все согласно кивнули.
– Так вот это значит, что помощь скорее всего придётся ждать очень долго. – заключил свою речь "депутат".
– Я думаю, что надо всё рассказать остальным. Все должны знать полную правду. – командир направился к выходу.
Андрей слушал Ивана внимательно, и не перебивая, а когда он закончил, то с силой ударил рукой по обшивке самолёта.
– Ты думаешь всё?
– Что, всё? – переспросил Иван.
– Как что? Чемпионат! Ты, думаешь, не успеем? – У Андрея где-то ещё жила надежда, что вот-вот они услышат гул вертолёта и вечером всё-таки долетят до места. Но по лицу Ивана он понял, что это надолго. И если их
Иван видел и понимал переживания своего друга. Ему самому было нелегче. Они сейчас здесь, за сотни километров, от какого либо жилья и ничего не могут предпринять. Хоть кричи не кричи, уже ничего не изменишь…
Они сидели на вершине холма, соорудив себе что-то подобие скамейки. Им казалось, что они уже здесь вечность, хотя прошло не более трёх или четырёх часов. Андрей слушал музыку, тупо уставившись в красный диск солнца, медленно опускавшийся к горизонту.
Иван за это время несколько раз принимался читать газеты, но никак не мог за чёрными строчками букв уловить смысл написанного. Услышав за спиной шорох, он обернулся. Наверх к ним поднималась стюардесса.
– Можно присесть с вами?
Иван кивнул на большой плоский камень, лежащий рядом. Девушка села.
– Как вы считаете, гипотеза того мужчины насколько верна?
– Какая разница правильна она или неправильна. Но факт тот, что искать нас не собираются, – процедил раздражённо сквозь зубы Андрей, обиженны на весь мир.
Анна долго после этого хранила молчание, не решаясь вновь завести разговор. Они тоже не нарушали установившуюся тишину и просто сидели, смотря на солнце, уходившее за горизонт.
– Вы есть хотите? – наконец произнесла Анна, взглянув на них вопросительно. – Мне мама сделала несколько бутербродов, а я так их и не съела.
Андрей улыбнулся и сразу же оживился. Ещё час назад никто из них и не думал о еде, но время шло, первые волнения улеглись, и голод уже давал о себе знать.
Спускаясь к самолёту, они познакомились. А, жуя в салоне бутерброды, слушали рассказ Анны себе, о работе и о том, что она из города в который они летели, и что это был последний рейс их экипажа перед отпуском. А теперь об отдыхе придётся забыть: их просто затаскают по комиссиям и инстанциям, расследующих причины аварий в Аэрофлоте. Она с вздохом сказала, что её мама сейчас волнуется и не находит себе места. Но постепенно девушка перешла с грустной темы на различные истории из её жизни в Аэрофлоте. Анна работала стюардессой второй год и двадцатилетней девушке нравилась её работа. На полтора часа она становилась хозяйкой салона и с удовольствием делала пассажирам объявления, разносила газеты и прохладительные напитки, продавала сувениры, которые многие охотно покупали на высоте пять тысяч метров.
Слушая её приятный голос, Иван смотрел на красивое лицо, и его внутреннее напряжение спало, уступив полному расслаблению и временному спокойствию. Андрей же оживился и преобразился. Он рассказал анекдот, и они долго смеялись. Анна сходила за лимонадом, а Андрей уже разошёлся и поток его любимых остроумных историй, трудно было остановить.
Им было хорошо и весело,
За окнами стало совершенно темно. Пассажиры возвращались в салон и устраивались спать, приспосабливая для этого кресла и свои вещи.
Втроём они вышли на улицу. Солнце село и словно темнота разлилась чернилами, создав непроницаемую тьму, так что в двух шагах ничего не было видно. Такая ночь бывает, когда небо затянуто тучами, сквозь которые не может пробиться свет луны и звёзд.
Включили осветительные огни. И Иван подумал, что если ночью поиски будут продолжаться, то их обязательно обнаружат.
Они вернулись в салон и, решив, что пора спать и уже поздно, пожелали друг другу спокойной ночи. Иван с Андреем прошли на свои места, где и устроились на ночлег. Иван вспомнил, что у него есть западногерманский секундомер, в котором кроме двух стандартных, есть ещё и часовая стрелка. Они достали его и завели. Потом с надеждой нажали на пуск. Секундная стрелка побежала по кругу.
– Слушай, почему мы раньше не вспомнили про секундомер? Ну, теперь хоть примерно будем знать время. – Андрей с удовольствием смотрел на движущуюся стрелку.
– Ладно, давай спать. Только ты не брыкайся ночью.
– Всю жизнь мечтал ночь провести в кресле АН-24. Да тут и ноги не вытянешь, как следует. – Андрей поёрзал на сидении, принял удобное положение и замолчал, делая усилия заставить себя заснуть.
Иван ещё долго смотрел в потолок, о чём-то думал, ни о чём конкретном; усталость пережитого дня постепенно брала своё, глаза закрылись сами собой, и Иван почувствовал, что он куда-то проваливается…
4
В иллюминатор кто-то снаружи тихо постучал. Иван прижался лицом к стеклу. Вначале в темноте он ничего не увидел. Потом стал различать, как что-то большое двигалось. Это что-то большое приближалось к ним, и спустя мгновение Иван ясно разглядел, что это было. Он почувствовал, как волосы под одеждой на руках и ногах встали дыбом, по коже пробежал холодок. Он не мог ни пошевелиться, ни вскрикнуть; ужас приковал его к месту.
Огромное, больше, чем самолёт, чудовище оказалось в слабом свете его огней. Оно открыло пасть, похожую на крокодилью, и откусило половину крыла. И тут же кто-то, толи завыл, толи заплакал, а в иллюминаторе, прямо за стеклом, на него смотрела, зловеще ухмыляясь, дьявольская рожа. Он никогда раньше не видел её, но сразу узнал. Поросячий нос, красные глаза, окровавленные клыки и два острых рога…
Иван бежал; бежал наугад, спотыкаясь о камни, падая на них и опять вставая бежал. А вслед раздавалось дикое хохотание и топот. Он ещё раз упал, хотел встать, но ногу что-то держало; держало крепко, потом обвило голень. Змея, промелькнула мысль, а дальше чувствовал, как обвиваются его руки и вторая нога. И вдруг он увидел две приближающиеся фары. Машина.