Когда струится бархат
Шрифт:
После ухода Роберта Хельвен пришла к выводу, что ей удалось ничем не выдать своего смятения. Мысль, что у Адама может появиться жена, уязвила ее до глубины души.
Когда Джудит заметила, что Хельвен бледна и не принимает участия в разговоре, молодая женщина пожаловалась на головную боль. Потом ее, как ребенка, уложили в постель, укутали меховыми покрывалами, к ногам поместили нагретый кирпич и заставили взять холодными пальцами кубок с обжигающим медовым напитком. Хельвен очень устраивало, что домочадцы просто-напросто сочли ее подхватившей
ГЛАВА 11
Генрих, милостью божьей король Англии и герцог Нормандии, поднял руку, повелевая перу писца не скрипеть далее, и впился пронзительным взглядом желтовато-карих глаз в фигуру молодого человека, склонившего перед ним колено.
— Ты совершенно в этом уверен?
— У того человека был жар, сир, но он оставался вполне в здравом рассудке, — ровным голосом ответил Адам. — Он отдавал себе отчет в том, что говорил. И я пришел к выводу, что сказанное — правда.
— Но ведь на твой вывод бросает тень всем известный факт, что вы с Варэном де Мортимером друг друга на дух не переносите.
— Со мной рядом находился Майлс ле Галуа из Милнхэма-на-Уай. Он подтвердит мой рассказ, а уж ему совсем ни к чему наговаривать на де Мортимера.
Генрих поджал тонкие губы, взглядом продолжая изучать Адама.
— Ральф ле Шевалье в прошлом году несколько раз исполнял для меня роль курьера, — король потер указательным пальцем над губой. — У тебя, кажется, было несколько инцидентов на пути из Империи в Нормандию?
Адам усмехнулся и перечислил:
— Два нападения разбойников, обстрел из засады на руанской дороге, пожар в небольшом монастыре, где мы остановились переночевать, а также три барреля смолы, загадочным образом взорвавшиеся на галере, на которой мы должны были отплыть из Барфлера. Мы изменили план в последнюю минуту. Последний случай нельзя отнести на счет Ральфа, он уже был мертв к тому времени, но полагаю, вы сможете установить, что в это самое время Варэн де Мортимер находился в Нормандии.
Генрих долго смотрел куда-то в сторону. Писец подавил зевок, прикрывая рот рукой, затем без всякой надобности заострил перо. Наконец король наклонился вперед, не вставая с кресла.
— Мне известно, что он давно ухаживает за вдовой ле Шевалье, это так?
Адам опустил взгляд на холодные узорчатые каменные плиты пола, от которых уже сильно болели колени, и до рези в глазах неотрывно смотрел на красную ромбовидную фигуру.
— Да, сир.
— Встань. Я не могу посмотреть в твои глаза и вижу только макушку.
Кровь прихлынула к лицу Адама. Он вскочил на ноги. Генрих смотрел на него внимательным острым взглядом.
— Одобряют ли родственники вдовы такое
— Верность графа Гийона короне вне всяких сомнений, — быстро ответил Адам, сообразивший, к чему клонит король, и крайне встревоженный таким поворотом разговора.
— Я не об этом спросил.
— Ее семья не возражает, однако не думаю, что разрыв приготовлений к браку их сильно огорчит. Откровенно говоря, сир, именно по этому вопросу я бы хотел просить милости у вашего величества.
Густые черные брови удивленно взметнулись к украшенному драгоценными камнями обручу королевской власти.
— Говори, — с настороженным любопытством приказал король.
Адам стиснул кулаки и глубоко вздохнул.
— Я прошу удовлетворить мое прошение о том, чтобы взять в жены вдову Ральфа ле Шевалье.
— Ага, — удовлетворенно протянул Генрих, — вот мы и добрались до сердцевины всего дела.
Лицо Адама напряглось, но он упрямо продолжал:
— Официальная церемония обручения между ней и де Мортимером без вашего согласия еще не могла быть начата. Поэтому формальных препятствий для моей просьбы нет.
Брови короля вновь опустились, он нахмурился.
— Почему именно эту женщину?
— Я хочу именно ее, — прямо сказал Адам, — и предпочел бы ее, а не Хавизу Фицаллен или Оливию де Роше. Я знаю, у нее не столь богатое приданое, но для меня важнее другое.
Генрих бросил пронзительный взгляд на молодого рыцаря.
— Как ты узнал имена девушек, которых я хотел тебе предложить?
— Сегодня утром ваш сын граф Глочестерский купил у меня коня. Он благосклонно решил дать мне время на обдумывание, не зная, что я уже сделал свой выбор.
Генрих недовольно фыркнул.
— Мягкое сердце и ослиные мозги, — с досадой пробурчал он в адрес старшего из сыновей. Мне следовало бы отказать. Ты ставишь меня в весьма затруднительное положение. — Генрих забарабанил пальцами по резным подлокотникам узорчатого кресла с высокой спинкой.
Казалось, целую вечность, не произнося ни слова, Адам бесстрашно выдерживал взгляд монарха.
— Значит, ты хочешь именно ее? — язвительным тоном повторил Генрих. — По прихоти или убеждению?
Адам открыл рот, собираясь со словами.
— А, не надо. Вижу по лицу. Бесповоротно влюблен. — Король покачал головой. — А что говорит сама избранница?
— Хельвен мне откажет, но я сумею ее убедить, — уныло признался Адам, сам не веря в то, что говорит.
Генрих промычал что-то, покусывая ноготь указательного пальца.
— Принеси мне серебро из сундука ле Шевалье и ты получишь ее, — решительно сказал монарх. — Де Мортимера мы утешим одной из тех женщин, которых я выбрал для тебя. Если, конечно, он не лишится головы как изменник. Это дело надо расследовать. — Король щелкнул пальцами, делая знак писцу, и тот вздрогнул, выходя из дремоты, уронил локоть, подпиравший голову, и стал быстро писать под диктовку Генриха.