Когда сверкнула молния
Шрифт:
Это любовь. Точно могу сказать.
Будет намного тяжелее, чем я думала.
Глава 21
Группа играла « Louie, Louie».
И не очень хорошо, могу добавить.
Тем не менее, Шон и я остались там, где были, сидя на тех же металлических трибунах, что неделю или около того назад сидели мы с Рут, когда меня ударила молния. Перед нами расстилалось футбольном поле, сочно зеленое, на котором ходило стадо музыкантов, играющих из ряда вон плохо, хотя так было только
Надеюсь, не « Louie, Louie»
— Не понимаю, — сказал Шон, — зачем мы здесь?
— Подожди, — сказала я. — Увидишь.
Мы были не единственные зрителями на трибунах. Ещё один парень сидел немногим выше нас.
Я не уверена, удалось ли Розмари передать мое сообщение специальному агенту Джонсону, или он просто проигнорировал его. Если же он проигнорирует его, то сделает серьезную ошибку. Парень на трибуне дает в этом убедиться.
— Почему ты не хочешь сказать мне, что мы здесь делаем? — потребовал Шон. — Я думаю, у меня есть право знать.
— Пей свою газировку, — сказала я. Было жарко. Вечернее солнце светило прямо на нас. У меня не было солнцезащитных очков или шляпы, и я умирала. Я волновалась, что Шон мог быть обезвожен.
— Не хочу я пить, — ответил Шон. — Я хочу знать, зачем мы здесь?
— Наблюдай за группой, — сказала я.
— Отстойная группа. — Шон посмотрел на меня. Он помыл голову у Роба. Хорошо, что он разрешил миссис Уилкинс подстричь его, а то бы из кепки во все стороны торчали его волосы.
— Что мы здесь делаем? — требовал ответа Шон. — И почему Джед ожидает нас внизу?
Джед — это друг Роба из «Чика», тот, который бывал во Вьетнаме. Он сидел недалеко от нас, в пикапе, припаркованном позади трибун ... почти в том самом месте, где меня ударила молния. Он находился в тени и, вероятно, не чувствовал покалывание по всей линии роста волос, как я.
— Просто забей, ладно? — сказала я Шону.
— Нет, не дождешься. Я думаю, что заслуживаю объяснений. Ты мне расскажешь или нет?
Что-то привлекло солнечный свет и подмигнуло мне. Я прикрыла глаза рукой и посмотрела в сторону стоянки. Подъехал черный невзрачный седан.
«Louie, Louie» закончилась. Группа начала энергичное исполнение «Simply Irresistible» Роберта Палмера.
— Почему ты не в группе? — интересовался Шон. — Ты же играешь на флейте. Так почему ты не в группе?
Машина подъехала к остановке. Две передние двери открылись, из машины вышли мужчина и женщина. Затем открылась задняя дверь, и появилась еще одна женщина.
— Потому что я в оркестре, — ответила я.
— А есть разница?
— В оркестре играешь сидя.
— И всё?
Мужчина и женщина с передних сидений продвинулись немного, пока не встали по обе стороны от женщины, вышедшей с заднего сидения. Тогда они начали идти через футбольное поле, к Шону и
— Оркестр не играет на школьных мероприятиях, — сказала я. — Например, на играх и прочем.
Шон переваривал:
— Тогда где вы играете?
— Нигде. У нас только однажды был концерт.
— И в чем веселье? — интересовался Шон.
— Не знаю, — сказала я. — Я не могла играть в группе — всегда отсиживалась на наказаниях после уроков, когда они репетировали.
— Почему тебя наказали?
— Потому что плохо себя вела.
Трио, перемещающееся через футбольное поле, подошло достаточно близко ко мне, чтобы я поняла, что они те, кого я ждала. Розмари передала моё сообщение.
— Что именно ты натворила? — интересовался Шон.
— Била людей. — Я полезла в задний карман джинсов.
— И? — возмущенно сказал Шон. — Они, вероятно, это заслужили.
— Мне нравится так думать, — сказала я. — Послушай, Шон, я хочу, чтобы ты понял. Это для тебя и твоей мамы. Джед отвезет вас в аэропорт. Я хочу, чтобы вы сели на любой самолет и улетели. Не делайте никаких звонков. И ни за что не останавливайтесь. Вы сможете купить все, что нужно, когда доедете до места. Понял?
Шон посмотрел на конверт, который я протягивала ему. Затем перевел взгляд на меня.
— Ты о чем? — спросил он.
— О твоей маме, — сказала я. — Вы двое начнете всё сначала, где-то в другом месте. Я надеюсь, где-то далеко, где твой папа не сможет вас найти. Это поможет вам начать новую жизнь. — Я засунула конверт в передний карман его пиджака.
Шон покачал головой. На его лице выражался ряд эмоций. Противоречивые чувства.
— Джесс. Моя мама в тюрьме. Помнишь?
— Уже нет, — сказала я. И я указала ему.
Теперь три человека приблизились к нам на достаточное расстояние, чтобы я могла разглядеть их. Специальный агент Джонсон, специальный агент Смит, а между ними — стройная женщина в синих джинсах. Мать Шона.
Он посмотрел в сторону поля. Я слышала, как он резко вдохнул. Затем повернулся и взглянул на меня. Теперь эмоции на его лице угадывались — это радость, смешанная с беспокойством.
— Что ты сделала? — прошептал он. — Что ты сделала, Джесс?
— Заключила небольшую сделку, — ответила я. — Не беспокойся. Просто идите в пикап Джеда. Он отвезет вас в аэропорт.
Даже сейчас, когда я сидела там, глядя на него сверху вниз, его голубые глаза наполнились слезами.
— Ты сделала это. Ты сказала, что сделаешь, и сделала.
— Конечно, — сказала я, как будто находилась в шоке, оттого что он думал иначе.
А потом мама Шона увидела его и оторвалась от своего сопровождения. Она выкрикивала имя мальчика, когда бежала к нему.
Шон вскочил и начал спускаться по лестнице. Я осталась там, где была. Шон оставил газировку на трибуне. Я протянула руку и сделала глоток. Мое горло сильно заболело, по некоторым причинам.