Когда туфли не жмут. Беседы по историям даосского мистика Чжуан-цзы

Раджниш (Ошо) Бхагаван Шри

Пикассо спокойно выслушал друга. Тот был солдатом, а от солдата нельзя ожидать, чтобы он так уж хорошо разбирался в субъективности – он живет в мире объектов. После этого они беседовали на другие темы, а потом солдат показал Пикассо фотографию своей подружки, небольшую фотографию. Пикассо рассмеялся и спросил:

– Эта девушка настолько мала? Будет очень трудно заниматься любовью с такой крошечной девушкой.

Солдат ответил:

– Что такое ты говоришь? Это всего лишь картинка.

Тогда Пикассо сказал:

– Картинка – это не что-то объективное, она символична; она просто изображает, указывает, обозначает. Это не описание, не точное соблюдение пропорций, это просто указание, намек.

Запомните:

религия больше похожа на искусство, чем на науку. И она даже более утонченная, чем искусство, потому что искусство изображает объективное, а религия сообщает о субъективном. Искусство использует символы для изображения объективного мира. Художник пишет картину розы, но роза находится здесь. Роза Ван Гога или роза Пикассо, возможно, не точно такая же, как роза в саду, но это все-таки роза. Вы можете найти некоторое сходство, обнаружить какое-то соответствие.

Но когда Будда рассказывает о нирване, в окружающем мире ее нет, у вас нет ничего, что можно с ней сопоставить. Когда Иисус говорит о царстве Божьем, оно не существует в объективном мире. Искусство изображает объективное: символ сложен, но вы все-таки можете найти в мире что-то, что ему соответствует. Религия символизирует субъективное; в мире невозможно найти ничего похожего. Вы не сможете найти смысл, значение, пока не погрузитесь внутрь себя. Вы будете нести слово, а слово – это не реальность. Вы можете повторять слово «бог», но вы ничего не знаете о Боге. Это больше похоже на искусство, но еще больше похоже на ремесло.

Что делает будда? Он – ремесленник, он делает из вас богов. Подобно скульптору, он продолжает ударять по камню, откалывая кусочек за кусочком, выбрасывая все несущественное, – и мало-помалу открывается образ. Он уже был здесь. Прежде, чем скульптор начал работать своим резцом и молотком, этот образ здесь присутствовал, но присутствовало также и несущественное. Чтобы существенное проявилось и открылось, нужно отколоть и выбросить несущественное. Так что же делает будда? Вы подобны камню; он будет продолжать работать резцом и молотком, будет отсекать все несущественное, и тогда существенное проявится во всем своем великолепии. Тогда рождается великолепие, тогда иной мир проникает в этот мир. Будда не приносит в мир ничего нового; он просто вас изменяет, преображает.

Вы уже несете в себе иной мир, но он слишком перемешан с этим миром. Требуется разделение: отделение того, что существенно, от того, что несущественно, отделение того, кто вы есть, от того, чем вы обладаете; отделение владельца от собственности, духа от тела, центра от периферии. Это своего рода искусство, умение.

Ни один художник не может рассказать вам, как рисовать; вам нужно жить вместе с мастером. Если вы придете к Пикассо и спросите: «Как вы пишете? Расскажите мне что-нибудь, изложите какие-нибудь основные принципы», он не сможет изложить вам никакие принципы, потому что сам их не знает. Это такое огромное явление, это настолько бессознательно, что, когда Пикассо рисует, он не знает ни о каких правилах, нормах, законах, основных принципах. Он становится своей живописью; его больше нет, он полностью поглощен ею. Вам нужно быть с ним, когда он погружается в свою живопись, когда художник исчезает и только живопись остается, когда живопись – это больше не сознательное усилие, когда бессознательное берет верх – вам нужно видеть это явление, чтобы почувствовать его, ощутить, что это такое. В этот момент это уже не руки Пикассо, в этот момент в дело вступает бессознательное Дао, природа. Эти руки – лишь орудие, они работают как передаточное звено: присутствует какая-то другая энергия. Понаблюдайте, как пишет Пикассо, – он больше не человек. Он вовсе не один из вас; он стал творцом, он – не творение.

Именно поэтому, когда рождается картина, она приносит что-то от иного мира.

Но это пустяк. Когда говорит будда, он не является говорящим. Когда будда ходит, он не является ходящим. Когда будда кладет свою руку вам на голову, он – не рука. В дело вступило Дао – вы можете называть его Богом или любым другим именем по вашему выбору. Теперь рука не принадлежит будде, она – лишь орудие. Через него к вам прикасается Бог, а будды нет вообще; он не стоит между вами и Богом. Но это нужно пережить на опыте. Невозможно ничему научиться у мертвого будды. И если вы ничему не можете научиться у живого, как вы можете ожидать, что научитесь у мертвого?

Это умение, величайшее мастерство, и оно настолько тонкое и трудноуловимое, что ничего не может быть сделано сознательно; вы должны просто быть рядом и впитывать. Это слово необходимо запомнить – впитывать. Будду нужно впитывать, вкушать. Он становится вашей плотью и кровью, он течет у вас внутри. Его присутствие нужно поглотить; вам нужно нести его в себе.

Это величайшее в мире мастерство – делать из человека бога. Из человека, который всегда склонен к тому, чтобы стать животным, – сделать из него бога, изменить ум, отбросить эго, сделать так, чтобы внутри него произошло нечто запредельное. Это все равно что привести океан к капле, это погружение океана в каплю. Это высочайшее, величайшее мастерство. Никакие писания не могут передать его, они могут только указать на него. Чтобы познать, что это означает, вы должны быть рядом с живым буддой. И только раз в тысячу лет, в две тысячи лет случается так, что появляется человек, подобный Будде. А потом рождаются мертвые культы, и люди продолжают поклоняться, не понимая, что они делают.

Теперь постарайтесь понять эти слова Чжуан-цзы. Это прекрасная притча: «Герцог Хуан и колесник».

Герцог Хуан из Хи, первый в своей династии, сидел под балдахином и читал философские трактаты. А колесник Фьен делал во дворе колесо.

Он – ремесленник.

Фьен отложил молоток и долото, поднялся по ступенькам и обратился к герцогу Хуану:

– Можно ли спросить у вас, господин, что вы читаете?

– Компетентных людей, авторитетов, – ответил герцог.

Запомните хорошенько, что все ваши знатоки и авторитеты всегда мертвы, потому что к тому времени, когда новость доходит до вас, человек уже исчезает. К тому времени, когда вы узнаете, что появился будда, этот будда уже умирает. Ваше сознание – это такая ленивая и паршивая штука, вы настолько не осознаете происходящее, что к тому времени, когда вы узнаете, что цветок расцвел, и бросаетесь в сад, цветок уже исчезает.

Вам нужно время, чтобы понять, что кто-то появился, – и времени нужно так много! Иногда вы начинаете чувствовать, что здесь был будда, лишь спустя сотни лет, но тогда уже ничего нельзя поделать. Будьте более бдительными, более осознающими, чтобы успеть на поезд вовремя. Вы всегда опаздывали на поезд. Вы здесь не впервые, вы были здесь, когда Гаутама стал Буддой. Вы присутствовали где-то на этой планете; по-другому быть не может, потому что ничто не умирает. Вы упустили его. Должно быть, кто-то вам сказал, должно быть, вы спорили. Должно быть, вы сказали: «Мы слышали столько историй, но это всего лишь истории». Должно быть, вы подумали: «Разве кто-то другой может стать просветленным, если я просветленным не стал? Разве кто-то может быть лучше меня?» А вера? Вы, должно быть, сказали: «Я разумный человек и не могу так легко поверить. Есть сомнения, и, прежде всего, мне нужно развеять свои сомнения…»