Когда ты проснешься…
Шрифт:
– Приятно отдохнуть, Саш! – машет рукой Надя, и Вадим, не дожидаясь моего ответа, захлопывает дверь автомобиля.
– Уютный ты мой зануда… – невнятно бормочу в пустоту, откидываюсь на удобную спинку заднего сиденья и закрываю глаза.
Машина мягко трогается с места.
Дальнейшее, сквозь мутную пелену пьяного тумана, вспоминается с трудом. Мы бесконечно петляем по ночным улицам. Потом, когда в окне показываются знакомые очертания моей многоэтажки, водитель помогает мне выбраться из машины и провожает до квартиры. На лестничной клетке он сам открывает ключом дверь (после того,
Оперевшись рукой о дверной косяк, я оглядываю жилье и прихожу к выводу, что собирать чемодан мне не из чего. Ко всему «самому нужному», о котором говорил Вадим, относятся разве что зубная щетка, паспорт и зарядное устройство для мобильника. Остальное имеет смысл, только если знаешь пункт назначения.
Сборы занимают минут пятнадцать, после чего я с вещами, легко уместившимися в небольшом портфеле, вновь оказываюсь в автомобиле. Машина трогается с места, унося своего единственного, нетвердо стоящего на ногах пассажира в аэропорт.
– У вас все в порядке, Александр Владимирович? – спрашивает водитель, но я не могу ответить, поскольку чувствую, как сознание, успешно справившись с единственной возложенной на него задачей, предательски утекает.
«До чего же однообразны мои пятницы!» – последнее, что я успеваю подумать, прежде чем провалиться в глубокий пьяный сон.
5
Сон прерывают необычные ощущения в теле. Воздух наполнен ровным гулом, все пространство едва ощутимо вибрирует, я слышу приглушенные голоса людей.
Мысли на удивление связные – значит, я проспал приличное время, достаточное, чтобы карусель, завладевшая моим сознанием до того, как я провалился в беспамятство, отступила. Опасаясь расплаты за веселый вечер в виде неизбежного взрыва головной боли, медленно приоткрываю веки. И уже в следующую секунду с изумлением обнаруживаю себя в самолете.
Не ощутив и намека на похмелье, аккуратно верчу головой по сторонам, рефлекторно разминая шею, но не обнаруживаю признаков усталости. Во всем теле ощущается непривычная легкость.
«Что за чертовщина!» – не без удовольствия думаю я и, опершись на подлокотники, чуть приподнимаюсь, оценивая обстановку. В небольшом салоне самолета, помимо меня, расположились еще семь пассажиров. Объемные кресла, обтянутые мягкой коричневой кожей с подлокотниками из темного дерева, парами располагаются вдоль стен салона. Каждая пара кресел установлена друг напротив друга и разделена откидным лакированным столиком, расположенным под квадратным иллюминатором. На столе стоит неожиданная для авиации невысокая ваза с цветами.
Все пассажиры заняты обычными делами воздушных путешественников и на мое пробуждение не реагируют. Кто-то слушает музыку, откинувшись с закрытыми глазами на спинку кресла. Мой попутчик в числе прочих пассажиров погружен в чтение. Одной рукой с журналом он закрывается от меня цветастой обложкой, а другой – чуть придерживает стоящую на столе кофейную чашку. Когда через салон самолета пробегают вибрации, чашка опасно звенит на блюдце, поэтому читающий пассажир на всякий случай охраняет ее от случайного опрокидывания. Пассажиры с последних четырех кресел в конце салона
Поднявшись чуть выше, я вдруг чувствую движение ткани по телу. Успеваю заметить скользнувший по ногам плед, которым я, оказывается, был до этого момента укрыт, как взгляду открываются мои ноги в шортах. В изумлении смотрю на новую одежду, совершенно не соответствующую последнему оставшемуся в сознании автопортрету.
Возвращаю на место плед и напрягаюсь, восстанавливая в голове события прошлого вечера. Память на удивление отзывчиво подсовывает подробности, включая мои неуклюжие сборы, неразговорчивого водителя загадочной службы с так и не раскрытым до конца названием «…встреча» и мои жалкие попытки попасть ключом в маленькую замочную скважину. Однако после этого наступает темнота. Память наотрез отказывается отдавать хоть что-нибудь из произошедшего после того, как я вновь оказался в автомобиле у своего дома. Позорный уход из сознания – последнее, что мне удается вспомнить.
– Здравствуйте, Александр Владимирович! – погруженный в мысли, я не замечаю, как рядом появляется улыбчивая девушка в тесной синей юбке, белой блузке и синей же короткой жилетке. На жилетке вышитая золотой нитью красуется монограмма из двух английских букв: эйч и би. Буквы замысловато переплетаются, от них раскидываются в стороны и взмывают вверх золотые нити, а потом снова встречаются над буквами, делая знак более похожим на фамильный герб, чем логотип.
Бортпроводник терпеливо ждет, сохраняя на лице фирменную улыбку, и я, спохватившись, приветствую ее в ответ.
– Мы не стали вас будить во время обеда. Скоро мы начнем снижение, так что кухня уже закончила работу. Я могу предложить вам кофе и что-нибудь перекусить – как раз успеете подкрепиться до приземления.
Мысль о еде, к удивлению, не вызывает приступ тошноты. Тело вообще никак не напоминает о вечеринке, словно это не меня накануне загружали в беспамятстве в самолет, а вместо этого дали хорошенько отоспаться на лучших гостиничных матрасах. Тем не менее я вежливо отказываюсь и интересуюсь, сколько осталось лететь.
– Мы приземлимся через двадцать три минуты, – без запинки отвечает бортпроводник, точно в нее встроен хронометр.
«Настоящий профессионал!» – мысленно восхищаюсь и благодарю милую девушку. Она улыбается, просит сразу же сообщать ей, если мне что-нибудь понадобится, и удаляется в сторону кабины, ловко удержав равновесие в неожиданно накренившемся самолете. Я провожаю ее взглядом и давлю некстати возникшее предположение, что эта милая девушка может быть как-то замешана в моем загадочном переодевании. Хочется надеяться, что я все же не потерял лицо и переоделся сам, хотя и совершенно не помню этого. Как, впрочем, и других событий, через которые обычно проходят путешественники до того, как оказываются в кресле самолета. В памяти не осталось никаких следов от регистрации на рейс, унизительной процедуры досмотра и проверки багажа, утомительного ожидания в зоне вылета. Возможно, в частной авиации все эти процедуры не так ярко дают ощутить пассажирам свою ничтожность перед воздушной транспортной системой, но не до такой же степени, чтобы совсем исчезнуть из памяти?!