Когда весна придет, не знаю
Шрифт:
мать честная, скажу, держись.
И вступлю, молодой и гордый,
на дорогу, названную – жизнь.
А время шло под тот же стук часов.
Недавно, кажется, кидались наземь вьюги,
а вот опять опала сень лесов
и снова всхлипывает флюгер.
И мне кажется… Я уже взрослый,
я сую папироску в рот,
и девочку русую, с косами
провожаю до самых ворот…
И однажды, простившись взглядом,
все сказали мои глаза.
Я
стоб уже не вернуться назад.
Скрылись последние крыши
в весеннюю свежесть утра.
Цвет осыпался с вишен
на головы сочных трав.
А в руке был подарок – бусы.
Видел я, в синеве, далеко
девочка с косами русыми
долго махала рукой.
Москва поправлялась…
Как после тяжелой болезни,
закоченелые кости расправив навек.
С тихой и ласковой песней
по улице шел человек.
Он заглядывал в лица прохожим,
как их любознательный друг.
Пахло землей и рожью
от его загорелых рук.
Он пришел от полей золотистых
с задорной улыбкой, плечист.
Он в детстве сказал мне, что будет артистом,
и вот он теперь – артист.
И я рад за товарища, друга,
Колька – большой человек.
А вспомни, как выла вьюга
и падал за окнами снег.
Еще битв не потухло пламя,
еще выстрелов слышался гул.
И братьев, погибших под знаменем,
хоронили в розовом талом снегу.
А мы… Мы хотели хлеба…
Хлеба хотелось нам…
Смотри, как весеннее небо,
дорога пред нами ясна.
И утро веселое, синее
будит тебя – творца,
чтоб слово бросал ты сильное
в ждущие слова – сердца.
Прошли мы вместе с нашей страной
путь с ее первых дней.
Это великое счастье дано
поколенью ее сыновей…
Давай на прощанье сядем поближе,
зайдем на маленький сквер.
Осень золотая, осень рыжая
тихим шагом идет по Москве.
Давай поговорим о жизни, о любимой.
И попрощаемся здесь.
Воспоминанья проносятся мимо,
как тени, как песнь.
Я не из тех, кто плачет,
когда тяжесть ложится в висках.
Нет. Я решаю задачу,
что ж это? Грусть? Тоска?..
Посмотри на меня – морщины
пересекают лоб.
Друг мой, без всякой причины
мне тяжело… тяжело…
Ты припрячь, отложи вопросы,
видишь – рвется из-под пера…
Косы… Русые косы.
Вспоминались мне вечера.
Жми
назови меня ласково – друг.
Не почувствуем мы разлуки,
дружба крепнет в пожатии рук.
Весна. Я на даче в Лосинке
сижу у раскрытых окон.
Кто-то хорошую синьку
вылил на небосклон.
И так хорошо на свете,
падает в вечность день.
Ласковый, тихий ветер
тихонько качает сирень.
Я сегодня письмо получил,
столько хороших строк.
В них горячего солнца лучи,
пена волн и крупчатый песок.
В них таежная чуткая тишь,
неба бескрайнего море.
Пишет друг: – Ты, наверное, спишь,
я ж стою на посту, на дозоре.
Чуткий слух ловит каждый шорох,
треск сучка, говор ветра и птицы.
Приготовлен и сух наш порох,
крепко заперты наши границы.
Ты вспомни… От старого дома
начало берут километры.
И вдаль убегают с изломом,
навстречу годам и ветру.
Вечер зелень обрызгал росами.
Мы у окон сидим. Ты и я.
Ты, моя девушка с косами –
нераздельная часть моя.
Любовь началась на изломе,
простая любовь, человечья,
и эту любовь не сломишь,
я смело скажу – она вечна.
Вечер, говоры птичьи
смолкли в покое ветвей.
И возникло интимное, личное
счастье двоих людей.
И снова берут километры
второе свое начало.
Тихо. Чуть слышно от ветра
калитка в саду застучала.
А думы бегут через сад
к детству, к забытым лицам.
Умолкла земля, лишь в ручных часах
время едва шевелится.
И я замираю…
И вдруг от порога,
Мать честная, кричу: держись.
Она продолжается – дорога,
названная кем-то Жизнь.
В защиту лирики
Озябшие, старые клены
В окна мои стучат.
Я свет погасил…
Заглянул удивленно
Ветер ко мне:
– Верно, спит… – проворчал.
Неправда!
Я песни сочиняю влюбленным,
Для тех, кто не может заснуть по ночам.
Месяц, скитаясь от осени,
В последнее время как лунь поседел…
Любимых,
Которых любимые бросили,
Я собираю сегодня к себе.
Идите,
Я настежь открою двери,
Я чистую скатерть на стол постелю.
Входите,
Я чайник сейчас согрею