Когда время штормит
Шрифт:
Убили морские бандиты и одного из охранников с «Богини». В молодого парня, который первым начал отстреливаться из пистолета, сначала попала одна пуля, а потом прилетели еще четыре, буквально изрешетив его тело, отчего Денис Пыряев умер на месте, так и не успев сменить отстрелянный магазин. Правда, сами бандиты поплатились сполна. Только в салоне-ресторане и на палубе кормы яхты Ефремов насчитал двадцать шесть трупов. Еще тридцать два бородача, сдавшихся в плен, оказались ранены, причем, двенадцать из них получили очень серьезные пулевые ранения. Кроме того, много погибших оказалось и на борту парусника.
Перед тем, как Ефремова допустили туда, на борт сначала, приставив раскладную лестницу и страхуя друг друга, поднялись начальник службы безопасности
Едва ступив на борт, Ефремов вдруг понял, что этот парусник вовсе не новый, не современная копия старинного галеона, а самый настоящий старинный галеон. Все тут просто дышало стариной. Помимо старинного оружия и грубых приспособлений для работы с такелажем, вроде деревянных блоков, бросались в глаза характерные потертости на всех материалах от длительной эксплуатации. Еще раньше Дмитрий, осматривая убитых и раненых бородачей, обратил внимание на не слишком хорошую выделку кож и тканей, из которых была изготовлена одежда английских моряков.
Осматривая нескольких раненых на паруснике, которых все-таки удалось отыскать среди трупов на палубе, советский военный врач все-таки расспросил по-английски двоих, которые не потеряли сознания, хотя и получили каждый по пуле. Потеряв много крови, они не в силах были уже резко шевелиться, чтобы причинить вред, например, неожиданно ударив ножом, но разговаривать еще вполне были способны. Задав им простой вопрос, который сейчас год, Ефремов получил ответ, что 1579-й от Рождества Христова. И, сопоставив ответы раненых англичан с тем, что говорил Дворжецкий, молодой врач пришел к выводу, что с самим временем явно что-то произошло. Получалось, что после необычного природного явления со свечением в атмосфере различные исторические эпохи перемешались самым невероятным образом. И это уже не выглядело бредом пьяного миллионера, который считает всех вокруг сумасшедшими, а нормальным мнит только себя, а представляло собой объективный факт, который следовало учесть и постараться изучить.
Внимательно выслушав особиста, командир эсминца собирался уже прокричать через бортовые мегафоны, что яхта и парусник арестовываются на время разбирательства инцидента и обязаны с этой минуты подчиняться требованиям военного корабля, но, Соловьев вовремя остановил его, сказав:
— Давайте, Павел Петрович, не будем пока делать резких движений и поднимать лишний шум, чтобы не спугнуть власовцев, а тихо отправим подкрепление нашим из аварийной партии. Ведь капитан «Богини» недавно официально по радиосвязи попросил нас о помощи, жалуясь на нападение и перестрелку с жертвами, не так ли? Вот мы и пошлем туда для этой самой помощи вооруженную партию матросов, а в качестве командира этого десанта поеду я сам, чтобы разобраться во всем на месте.
Так офицеры и решили, немедленно приказав катеру, который болтался на воде поблизости, подойти к борту «Вызывающего». Парни, назначенные в десант, ни о чем не спрашивали, ведь советские военные моряки твердо знали, что приказы не обсуждают, их выполняют. И, если приказ поступил, значит, начальству виднее почему и зачем. Все бойцы, выбранные для ответственного задания, были дисциплинированными комсомольцами. Потому они, услышав свои фамилии по внутренней связи, быстро под бдительными взглядами корабельного оружейника похватали в оружейной эсминца новенькие автоматы АК-47, штык-ножи и запасные магазины, выскочив уже со всем этим вооружением на палубу. Молча выслушав боевую задачу, что им предстоит взять под контроль яхту капиталистов, на которой могут находиться власовцы, опасные военные преступники, а потому следует проявлять особую бдительность, под командованием капитана третьего ранга Соловьева и мичмана минера-торпедиста Федора Ярового, все двенадцать человек погрузились на катер, который, едва погрузка закончилась, отвалил от военного корабля.
Шторм уже
Быстро преодолев небольшое расстояние до яхты, катер подошел к ее корме, ярко освещенной электрическим светом. Но, если английский парусник до этого притянулся своими абордажными крючьями прямо к ее транцу, то катер зашел с правого борта, пришвартовавшись там. Еще на подходе Соловьев внимательно рассматривал в свете прожекторов парусник, обратив внимание, что он не новый, а, наоборот, довольно потрепанный, повидавший не один свирепый шторм. Во всяком случае, некоторые реи выглядели сломанными и заново скрепленными кусками древесины, примотанными к ним канатами.
Едва ступив на палубу «Богини», особист громко объявил, обратившись к двум вооруженным людям, которые по-прежнему держали под прицелом пленных, пока другие парни из команды «Богини» связывали пленникам руки:
— Я оперуполномоченный КГБ СССР Соловьев. Мы прибыли с эсминца «Вызывающий» к вам на помощь по просьбе капитана яхты и собираемся расследовать вооруженный инцидент, согласно Международному морскому праву. А потому, для начала, попрошу всех сдать оружие. Конвоированием пленных и обеспечением безопасности займутся мои подчиненные.
Увидев перед собой двенадцать автоматов, направленных прямо на них, бармены-охранники, конечно, сразу опустили оба своих автомата. Впрочем, действовали они по команде начальника. Геннадий Давыдов, который наблюдал за всем этим, стоя на борту парусника со своим ручным пулеметом, сделал знак подчиненным, чтобы они не сопротивлялись. Ведь Геннадий прекрасно понимал, что командование эсминца имеет полное право расследовать инцидент в нейтральных водах, связанный с пиратством. Тем более, что пострадали их сослуживцы из аварийной партии. Да и сопротивляться против достаточно большого и хорошо вооруженного военного корабля, командир которого мог отдать приказ, чтобы пустить яхту на дно всего лишь парой торпед, если, например, экипажем яхты будет причинен вред морякам с эсминца, никакой возможности «Богиня», конечно, не имела.
К этому времени, сопоставив кое-какие факты, Давыдов уже начал подозревать, что имеет дело не с военными моряками Российской Федерации, а с военно-морскими силами СССР, на что указывал, хотя бы, флаг эсминца. И что теперь прямо подтвердил прибывший офицер. А значит, всякое сопротивление было бы просто бессмысленным. Эти товарищи сопли жевать не станут. И последствия неподчинения им могут обернуться очень плохо. Вот только непонятным Давыдову оставалось то, как же они попали сюда? И он задавал сам себе вопросы: «Или они из прошлого вынырнули, или, наоборот, „Богиню“ занесло этим штормом во времена Советского Союза? Но, тогда причем тут английские пираты? Или их тоже этот шторм с непонятным свечением в воздухе сюда притащил? Так это что же получается, мы попали не в простой шторм, а в ситуацию, когда штормит и само время? Но, разве время может штормить?» Впрочем, ответов Геннадий пока не находил.
Продвигаясь по палубам парусника в поисках раненых, Дмитрий Ефремов, сопровождаемый снайпером и пулеметчиком в качестве охраны и двумя санитарами-добровольцами из аварийной партии, Айвазяном и Михалевичем, поднялся на ют по деревянному трапу. Здесь, похоже, располагалось корабельное начальство. Несколько человек, скошенных пулеметными очередями и распростершихся на палубе, выделялись более дорогой одеждой, камзолами из качественного сукна и перстнями на пальцах. Один из них имел на шее поверх стального нагрудника даже кружевной воротник. А вместо абордажных сабель вооружены эти офицеры были шпагами.