Когда время штормит

Ангелов Августин

— Разумеется, коммунисты не правы! Не может быть никакого социального равенства. Бедные люди всегда мечтают жить не хуже богатых, но, позвольте спросить, а что они для этого делают? Только не говорите мне, что для этого они грабят богатых, экспроприируя их капиталы и распределяя между собой. Я не про революционеров с кувалдами, а про другое сейчас говорю. Я спрашиваю, что мешает обыкновенному бедному человеку начать сколачивать собственное состояние, начать созидать, в конце концов?

Банкир Альтман попытался ответить:

— Ну, во-первых, отсутствие начального капитала мешает. Если у тебя ничего нет, то и кредит тебе никто не даст. А, во-вторых, не у всех есть способности и желание.

Дворжецкий кивнул, продолжив:

—

Пожалуй, вы правы, Абрам Израилевич. Если взять какого-нибудь усредненного Васю из Мухосранска, то что он умеет, кроме того, чтобы пойти на работу, покрутить, например, баранку, прийти обратно, выпить, трахнуть жену и завалиться спать, чтобы назавтра повторить все то же самое? Такой человек, если мерить его по шкале общественной полезности, превращается в простую функцию, которую может выполнять обыкновенный робот. А чтобы вырваться из подобного замкнутого круга никчемной жизни и начать свой бизнес, нужно обладать некоторыми качествами, которые есть далеко не у всех. Потому основная масса людей бизнесом и не занимается, а желает устроиться к какому-нибудь работодателю, чтобы спихивать проблемы ведения бизнеса на него, получая лишь зарплату за какую-то одну узкую функцию и не думая ни о чем другом. А настоящий бизнесмен — это всегда разносторонний человек, который способен сразу выполнять многие функции. Это, если хотите, талант. И как же можно равнять таланты с бездарностями?

Тут вставил фразу и Марченко:

— Еще и внешние условия имеют значение. Например, место, где живет человек. Понятно, что в глухой деревне никакой бизнес не развернешь, нужны коммуникации…

Но, толстячок перебил промышленника:

— Позвольте не согласиться, Олег Викторович, я лично знаю одного фермера, который в отдаленной деревеньке поднял с нуля хозяйство с многомиллионными оборотами. Просто нужно прикладывать усилия для развития, а многие люди этого не желают. Многие просто ленятся что-то менять в своей жизни, а потом брюзжат и выражают недовольство, осознавая свое настоящее место в социуме, но боясь признаться самим себе, что в итоге из-за собственной лени никуда не продвинулись, а стали лишь несущественной однобокой функцией в общественном организме.

Еще один человек, который не принимал участие в беседе, а лишь внимательно наблюдал за присутствующими, сидя на некотором отдалении у стойки бара на высоком табурете, надежно прикрученном к полу, в этот момент подумал: «Легко им рассуждать о бедных людях, морды зажравшиеся. Сами-то свои начальные капиталы от отцов своих получили, а те нажились от приватизации народного добра при развале СССР. Только и всего. А теперь рассуждают тут о талантах к бизнесу, понимаешь ли». Человеком, который подумал так, был Геннадий Андреевич Давыдов, начальник службы безопасности Дворжецкого-младшего, сделавший карьеру офицера сил специальных операций до звания подполковника и получивший эту должность уже после своей отставки. Впрочем, и тут без личных связей не обошлось. Его вторая жена Наташа приходилась Дворжецкому-старшему двоюродной племянницей.

Новая служба оказалась гораздо легче той, к которой Давыдов привык с молодости. Никто, по крайней мере, не стоял теперь у него над душой, кроме хозяина. А тот в дела Давыдова даже не лез, всецело доверив заботу о безопасности собственной персоны после того случая, когда Геннадий лично защитил Бориса от пьяного дебошира в одном из баров Питера, быстро усмирив двухметрового амбала, накинувшегося на Дворжецкого из-за его неосторожных громко сказанных слов про бездарное быдло, тусящее по барам и более ни на что не способное. Впрочем, произошло это несколько лет назад, и Борис с тех пор остепенился, поменяв имидж безбашенного мажора на респектабельное положение главы одной из крупнейших в России страховых компаний, руководить которой поручил ему отец.

С тех пор, конечно, происшествия иногда случались, но всех их можно было смело отнести к разряду незначительных.

То своруют что-нибудь, то в ДТП с жертвами попадет кто-нибудь из ближайшего окружения и нужно срочно улаживать проблему, то по видеонаблюдению есть вопросы, то проследить за кем-нибудь нужно. Но, в основном, деятельность СБ в последние пару лет сводилась к обеспечению экономической безопасности самой страховой компании Дворжецкого, к проверке сотрудников и к налаживанию устойчивых контактов с официальными правоохранителями. Хоть иметь дело с коррупционерами Давыдов и не любил, но это тоже входило в его должностные обязанности. А еще он организовал четкое выполнение своими сотрудниками непубличных пожеланий шефа, например, доставку девочек и кокаина к нему в спальню по первому требованию, да и вообще, стал для Бориса решалой по многим деликатным вопросам.

За шесть лет Давыдов настолько вошел в доверие, что воспринимался сыном олигарха в качестве совершенно необходимого очень полезного спутника, заменяющего одновременно и личного телохранителя. Конечно, Давыдов за эти годы подготовил и крепких надежных молодых парней, очень даже годных в телохранители. Вот только Борис Дворжецкий не хотел видеть рядом с собой никого, кроме Геннадия. Хотя, вроде бы, никто пока и не собирался покушаться на Дворжецкого-младшего. Давыдов же постепенно терял хватку и полнел, хотя все еще постоянно тренировался на тренажерах и в тире.

Он давно уже подыскал бы кого-нибудь вместо себя и ушел на заслуженный отдых, вот только нити, которые имелись в его руках, ведущие к нужным людям, а также секреты олигархической семьи просто так передать кому-нибудь представлялось очень проблематичным. Посторонних в такие тайны, связанные с нарушением многих законов, посвящать просто опасно. Да и жена была против, чтобы ее Гена оставлял такое тепленькое местечко. Ведь с барского стола и им неплохо перепадало. Потому и приходилось Давыдову продолжать тусоваться в этой колоде ближнего круга без возможности быстро покинуть должность по своему желанию, несмотря на то, что все эти зажравшиеся рожи давно уже осточертели и вызывали у него изжогу. Геннадию много раз хотелось высказать все, что думает о них, но, он всю жизнь придерживался правила, что молчание — золото. За это его и уважали.

Впрочем, несмотря на отсутствие явной опасности, на всякий случай Давыдов давно наладил не только экономическую, но и физическую безопасность своего шефа на должном уровне, не полагаясь, разумеется, только на себя самого. И совсем неспроста на яхте имелись целых четыре бармена. Все они были, на самом деле, подчиненными Давыдова, готовыми прийти на помощь в любой момент, если понадобится. Хотя на судне, изолированном от цивилизации океанским простором, опасности, вроде покушений, представлялись маловероятными. Но, нельзя было исключать попыток захвата яхты. Тем более, что она находилась под санкциями.

Ордер на арест «Богини» был уже почти выписан, но, благодаря умелым действиям адвокатов, сумевших приостановить процедуру конфискации, яхта в последний момент проскочила перед носом у береговой охраны США, покинув территориальные воды этой страны, внезапно ставшей недружественной, куда олигархическая семья много лет вкладывала свои прибыли от деятельности в России. И факт удачного бегства яхты из-под юрисдикции США, конечно, стал большой удачей. Иначе Дворжецким пришлось бы распрощаться с еще одним весьма недешевым активом. Прогулочный корабль, в отличие от дорогой недвижимости, приобретенной в Калифорнии, на которую уже наложили арест, обладал способностью перемещаться по воде весьма резво. В сущности, служба безопасности под руководством Давыдова провернула целую спецоперацию, организовав с помощью яхты эвакуацию родственников и партнеров семьи, оказавшихся в сходном с Дворжецкими положении и прихвативших с собой кое-какие ценности, которые уже было бы не вывезти из Штатов по легальным каналам. И все бы шло хорошо, если бы не этот проклятый шторм!