Когда выбираешь не ты...
Шрифт:
– Ну что? Не поверил? Небось, нахрен сперва послал, да?
– А ты бы поверил? Господин Ким лично присутствовал, когда озвучивали диагноз, и сам тогда свою кобылу в стойло провожал.
– Да, я вместе с господином Пхён Илем в качестве сопровождающего его лошадки был у директора дорогущей ветклиники. Там аж целый консилиум из столицы собирался по поводу его подопечной. И хорошо помню, как он, молча, выслушал диагноз – те только руками развели, мол, все бесполезно, ничем помочь не могут. Господин Ким так расстроился! Все приговаривал, что не уберег любимицу внучки. А оно – вон как вышло. Может, это внучка
– Еще скажи, что ты в потусторонние силы веришь!
– А ты нет? Как тогда всю эту мистику объяснить? Какими научными доводами? Я по телевизору смотрел, вокруг нас столько всего непознанного летает…
– Ага! Приведения в конюшнях живут и лошадям гривы в косы заплетают.
– Идиот что ли? Какие косы? Иди, проспись!
Мин Ю Хён рявкнул, призывая препирающихся мужчин к порядку:
– Так! Замолчали все и по своим делам разошлись! Гёнхи, поймаешь Нунсони и отведешь в конюшню до приезда хозяина.
– А когда он обещал появиться?
Господин Мин взглянул на часы:
– Уже через час. До его появления лошадь надо привести в порядок. Ты меня понял?
– Понял, чего же не понять?
– и добавил, недовольно ворча себе под нос: - Как я ее должен вылавливать?
Один за другим жокеи начали выводить своих лошадей с поля. Нунсони тоже сбавила ход, и, пробежав легкой рысью еще круг, остановилась около меня. В этот момент к ней подошел конюх.
– Надо же, какая умная лошадка! Сама пришла! Ну, пойдем, что ли? Скоро твой хозяин прибудет, надо тебя обтереть, вон бока потные какие. Набегалась, красавица? – Гёнхи любовно потрепал лошадь по крупу.
Однако кобыла не спешила идти за мужчиной, она беспокойно поворачивала уши в мою сторону, словно хотела услышать команду идти в стойло именно от меня. Пришлось пугать конюха дальше.
– Пойдем. Скоро приедет хозяин, - Нунсони мотнула мордой и неспешным шагом двинулась к конюшне.
– Да что же такое происходит-то?! Святые духи-угодники! Ты что, всерьез разговариваешь? – Гёнхи бросился вслед за уходящей лошадью.
– А чего тебя так смущает? Может, у меня дар открылся – по-человечески разговаривать, – я шла с другой стороны кобылы и решила объясниться за скалящего «в издевательской ухмылке» зубы животного, – вместе с моим чудесным исцелением.
– А кто тебя исцелил-то? Может и, правда, это госпожа Чонхва, хозяйка твоя, что умерла?
– Чонхва… Может быть. А тебе нравилось, как Чонхва ко мне относилась?
– Откуда мне знать, как она к тебе относилась? Мы же ее редко видели. Она, когда тебя сюда привели, на коляске уже была, больше молчала, чем говорила. Или плакала тихонько. Бедная девочка! А потом вообще перестала появляться. С ума можно сойти! Я с лошадью разговариваю!
Мы почти дошли до конюшни, я решила больше не смущать конюха странными переговорами с кобылой.
Лошадь вошла в здание, подошла к своему месту и остановилась, ожидая пока ей откроют денник. Но Гёнхи не стал загонять кобылу в стойло, зашел туда сам, вынес уздечку, которую надел на Нунсони, потом закрепил ремнями ее положение посреди прохода между денниками, принес ведро с водой, щетку, большую чистую тряпку, больше похожую на махровое полотенце, и начал протирать лошадь от пота, который все еще блестел на ее боках.
Пока
– Тэя! Привет! Раненько же ты появилась. Пришла на лошадке покататься? А у нас тут столько всего произошло! Гольная мистика! – видно было, что его просто распирало от желания рассказать о случившемся.
– Доброго дня, Гёнхи, – я поклонилась мужчине.
– А ты уже, смотрю, весь в работе? Готовишь хромоножку к посещению ветеринара?
– Так она теперь не нуждается во врачах! Чудесным образом исцелилась. Как раз наша Нунсони и является причиной чертовщины, которая тут твориться! – конюх продолжил натирать размеренно вздымающиеся от шумного дыхания бока лошади.
– Как это? Что, прямо совсем исцелилась? – я подошла, погладила белоснежный бок кобылы и потянулась к ее морде: Нунсони ткнулась в мою ладонь мокрыми губами, пытаясь слегка прикусить на ней кожу.
– Да! Не хромает больше! Мало того, вместе с другими лошадьми с утра уже пробежала положенную для тренировки дистанцию. Вот, готовлю ее к приезду хозяина, господина Кима. Позвонили ему, что лошадь здорова, а он, представляешь, чуть нашего управляющего не послал далеко, ну, сама понимаешь, куда… Не поверил! Да я бы и сам в такое не поверил, если бы своими глазами все не видел! А тут еще, понимаешь ли, такое дело… - конюх вдруг замялся, пытаясь подобрать подходящие слова и не зная, как сказать, чтобы было не так стрёмно. – В общем, наша лошадка начала по-человечьи разговаривать, вот такие дела…
– Прямо-таки по-человечьи? – я с хитрецой посмотрела на грустного конюха. – Может, от всего увиденного у тебя стресс, и тебе просто показалось?
– Ага. Всем шестерым одновременно! – мужчина оторвался от своего занятия и горестно посмотрел на дверь конюшни, видимо, вспоминая реакцию своих товарищей.
– А почему же она сейчас молчит? – я продолжала улыбаться, глядя на растерявшегося от моего вопроса Гёнхи.
– Так, кто ж ее знает? Может, сейчас ее все устраивает, вот и молчит, - неуверенно пробормотал мужчина. – Эй, Нунсони, скажи что-нибудь. Чего молчишь?
Лошадь фыркнула, мотая головой, и лукаво скосила на меня свой блестящий угольно-черный глаз, типа, подруга, что будем делать?
– Знаешь, Гёнхи, я почему-то тебе верю. Даже если она сейчас молчит. В жизни столько всего непознанного! Может, тут какие-нибудь… барабашки потусторонние вмешались?
– Точно, Сон Бёль тоже так сказал. Он по телеку об этом смотрел.
– Ну вот, значит, всякое может быть. А когда хозяин лошади должен появиться?
– Да скоро уже, я думаю. Ладно, я закончил, - конюх отстегнул от Нунсони ремни и завел в денник.
– Мне нужно сходить, доложиться управляющему и встретить господина Кима, чтобы привести его сюда. Ты со мной?
– мужчина подобрал щетку и тряпку, подхватил ведро и с выжиданием уставился на меня.