Когда вырастают дети
Шрифт:
Принц чуть пригнул голову. Взгляд не последовал за ним, но Мама все равно смотрела ему в лицо, словно оно было точкой на географической карте Земли – центром Земли, на котором Мамины глаза сфокусировались в этом мире, чтобы наблюдать за сыном из мира другого.
Русалочка услышала на поминках массу добрых слов о Маме Принца. Люди говорили, какая она была хорошая и как любила сына. Об Эдуарде Анатольевиче (Русалочка его помнила, и Принц рассказывал) никто из Маминых сослуживцев ни слова не сказал.
После поминок Русалочка курила у окна и увидела во дворе сутулого старика в очках. Он стоял в свете фонарей, задрав голову,
…Когда Принц понял, что Мама уже никогда не встанет, он повел себя странно, будто превратился в маленького мальчика и попал в глубокую воду. Он тонул и задыхался, и не мог кричать, а Русалочка ничем не могла помочь. Смерть Мамы закрыла ему рот. Река смерти безмолвна.
Тосковали по Маме оба, хотя для Принца она была самым дорогим человеком, для Русалочки же – просто свекровью. И единственной подругой. Принц хорошо понимал жену, он сам еще в детстве потерял единственного друга…
Сидя в зале одна, Русалочка всем своим существом прислушивалась к тому, что происходит в Маминой комнате. Чудился одинокий голос, скользящий, прерывистый, как сквозь помехи в эфире.
– Тетя Марина, не уходите, я сейчас, – Русалочка спешила в комнату и, конечно, никого в ней не заставала, кроме теней березовых веток, печально бродящих по стенам в свете движения автомобильных фар. Честное слово, нисколько бы не испугалась, если б увидела призрак. Без Мамы и Принца Русалочке тоже было одиноко. Побеседовали бы. Хотелось порадовать, что бросила наконец курить.
С зеркала давно убрали саван, с комода – тарелку с рюмкой водки, прикрытой ломтиком хлеба, но вещи по-прежнему находились там, где Мама их оставила, и отражали ее покинутую жизнь. Недочитанный томик Лермонтова лежал на письменном столе, на комоде стояла красная коробочка духов «Не может быть», которым она с молодости хранила верность и покупала только их. Правда, слегка ворчала, что аромат изменился, не такой тонкий, как раньше. По-прежнему пахло ими любимое Мамино кресло в кухне. Теперь Принц в нем отдыхал и, облокачиваясь на потертую бархатную подушечку, говорил со вздохом: «Не может быть». О духах, и одновременно о том, что Мамы больше нет. От кресла шло живое тепло, словно она поднялась несколько секунд назад, и отлучилась совсем ненадолго. Принц увеличил и повесил в зале ее фотографию. Мама улыбалась сыну со стены и, в каком бы углу зала он ни очутился, смотрела на него светло и нежно. На него одного. Русалочка сама проверила и убедилась…
Квартира потихоньку наполнялась солнцем, с выступов крыш ниспали стеклянные морковки сосулек. Толстомясые листочки обезьяньего деревца потянулись к солнцу, и воздух весны принес запах почек. А муж приходил с работы все позже. Машинально ел, забывая похвалить ужин. Бормотал: «Извини, чувствую себя как сомнамбула» и валился спать.
Русалочку не занимали ни телевизор, ни Интернет. Она попросила Принца купить бинокль, читала у окна или разглядывала двор. Он нравился ей, всегда разный в зависимости от погоды и игр малышей на детской площадке, переодевшихся в яркие курточки. Его продували пока еще нагие березовые ветра, над ним носились взволнованные ласточки, и солнце вертело в нем медленный калейдоскоп теней. К вечеру двор становился похожим на колодец,
Шли со школы ученики, с работы взрослые, то и дело хлопали подъездные двери. Русалочка пела песню, либо несильно звала в Рог Тритона: «Принц! Ты где?» Муж не слышал.
Она знала всех в лицо, знала даже, в какое время в той или иной квартире загорится свет, и кто сейчас выйдет выгуливать собак. Псы принюхивались друг к другу, волоча на натянутых поводках хозяев, дворник был начеку – гонялся за ними, вопрошая громогласно и грозно: «Мешочки для какушки взяли?!» Юные парочки тусовались под деревьями, на влажном асфальте между фонарными полосами начинала фланировать луна в звездной мантии. Двор пустел… и в мокром блеске возникала фигура бегущего человека.
Принц зарабатывал деньги. Подрядился строить кому-то дачи после работы, скоро и без выходных. Утром вскакивал по будильнику, как часовой от окрика проверяющего, умывался, завтракал, одевался, бежал. Каждый день одно и то же. Ночью целовал жену в шею, наматывая на заскорузлые пальцы кольца ее волос: «Потерпи, любимая, зато рванем кое-куда в отпуск…»
Нечаянно Русалочка как-то раз прочла из-за его плеча часть переписки: «Отвечаю на Ваши вопросы: пища переваривается нормально, иммунодефицита нет, потливости нет, центральная и периферическая нервные системы не повреждены. Сердце в порядке. Диагнозов куча, все разные. Скорее всего, пси…» Заметив, что она подошла, муж переключился на «Яндекс».
Русалочка старалась не поддаваться надежде, иначе разочарование может показаться страшным. Рассматривала ноги на солнце балкона. «О закрой свои бледные ноги!» Кроме одностишия Брюсова сказать о них было нечего, никто не воспел бы эти гири, чужие ступни, такие неуместные внизу ладного Русалочкиного тела. Не вытянуть лодыжку в подъеме, не качнуться с пятки на носок, не привстать на цыпочки… Недоступные действия. А также не ощутить сырости и тепла песка, не вытащить заноз после прогулки босиком по тропинке ельника…
Горло перехватывало: а вдруг? А если?! Ведь случаются же чудеса, лежачие на ноги встают! Мысли Русалочки перекидывались в детство. Бежали с Принцем в лес, обнявшись за спиной скрещенными руками… плыли в лодке, парили в воде, как в небе… Из мутного пруда забвения выныривало лицо Белоконя в снопе коридорного солнца. Он лакомился сухим кисло-сладким порошком «Юппи», от которого язык обычно делался интенсивно алым или желтым и не оттирался два дня. Послевкусие всегда было горьким… Русалочка все не отваживалась сказать Принцу, что наводить справки бесполезно. Еще в девятом классе слышала от воспитательницы дошколят Альбины Николаевны: Белоконь погиб, спасая младших в пожаре, внезапно охватившем специнтернат.
Одиночество вынудило Русалочку часто спать днем. Все-таки ночью она была не одна, читала книгу при неярком свете зеленой лампы и смотрела на Принца. Жидкое мерцающее сияние окрашивало его лицо в цвета морского дна, он дышал так по-детски ровно, прекрасный человек-амфибия. Русалочка зыбко вздремывала под утро. Опять стали сниться тяжелые сны…
Муж однажды приехал на удивление рано, его привез какой-то роскошный автомобиль. Из спущенного окна машины высунула лицо красивая молодая женщина с рыжими волосами, закричала: «Пока!» и махнула рукой. «Пока», – не глядя, ответил Принц.