Когда взорвется газ?
Шрифт:
Дыша перегаром, Семиног обнял его, прижал, похлопал по спине, послюнявил щеку.
— Скоро у моего шефа праздник, как раз хотел тебя искать! Можно ему такое же кино сделать?
— Можно… — Черепахин пожал плечами. — Только у меня проблемы…
Семиног больно хлопнул его по плечу и гаркнул во всю глотку:
— Какие проблемы, братан? Ты же мой кент! Значит, никаких проблем у тебя нету!
Черепахин скривился и потер ушибленное место.
— Как нету… Ищут меня по всему городу…
— Та то фигня! — Семиног
Он вошел в «номер», привычно повесил куртку на гвоздь, оставшись в синей рубахе, черных джинсах и плечевой кобуре, из которой торчала пистолетная рукоятка.
— Чо зыришь? — довольно рассмеялся он, перехватив настороженный взгляд Ивана. — Хочешь, ствол подгоню? За штуку баков — «ТТ», любой бронежилет пробивает! Или пару гранат. Да что хочешь… Рынок, бля!
— А разрешение? — спросил Иван и понял, что сморозил глупость.
Семиног оскалился:
— Я все сам себе разрешаю. И ты разрешай, не бзди. Напишешь заяву: так, мол, и так, нашел пушку, хочу сдать… Хлопнут тебя, а ты им бумагу — вот, мол, шел в милицию…
Черепахин вздохнул.
— Не все так просто…
Семиног плеснул себе самогона, выпил, аппетитно закусил салом.
— Эт-точно… Смотря на кого нарвешься. Патрульные или участковый схавают, а опера или «беркутовцы» бумагу порвут да рожу начистят… Беспредельщики… Так чо там у тебя за вопросы?
Опуская второстепенные подробности, Черепахин рассказал о событиях последних дней. Семиног слушал внимательно и даже не прикасался к наполненному стакану.
— Так ты из-под конвоя сбежал, Черепок? — захохотал наконец он. — Значит, ты наш, блатной! Ну ладно, звякну сейчас одному человечку, пробью твой вопрос! Только давай выпьем вначале!
Они выпили. Точнее, выпил только бандит, а журналист помочил губы, изображая, что пьет.
Отрыгнув и достав телефон, Семиног татуированными пальцами принялся набирать номер.
— Здорово, Вован! Дело есть. У моего знакомца непонятки возникли. В прокуратуру вызвали, арестовали, дело шьют, а он не при делах совсем. Когда на выводку повели, он и сделал ноги… Да вроде того… Точно, журналист… Ага…
Семиног перестал улыбаться и бросил быстрый взгляд на Черепахина.
— А с чего его объявлять? Мы разве на мусоров работаем? Кто сказал? Да ты что?! Точно? Тогда другое дело. Ну, да… Здесь он у меня. Где, где… В Караганде! В бане у меня…
«Король Шанхая» нахмурился и, стараясь не встречаться взглядом с Черепахиным, допил остатки самогона. Молчание затягивалось.
— Попал ты в блудную, братан, — наконец проговорил Семиног. — Кому-то дорогу перешел по-серьезному…
Иван почувствовал, что дело приобретает плохой оборот.
— Да я вообще ничего не делал! — Для убедительности он прижал руки к груди. — Какая-то съемка, какая-то пленка…
Семиног махнул рукой.
— Это
— Как же так, — растерянно сказал Черепахин. — Ты же сказал — обращайся, если понадобится… А сам меня сдаешь?
— Я же тебе расклад кинул! — холодно ответил Семиног и пожал плечами. — Ты мне кино снял, я тебе лавэ проплатил. И все. Какие у нас дела? Ты не наш, ты лох! Если я тебя не объявлю, мне наши предъяву сделают. Зачем мне это надо? Каждый баран висит за свою ногу!
«Из огня, да в полымя!» — кстати или некстати вспомнил Черепахин. Он встал, оделся, тяжело вздохнул, сложил руки за спиной и стал ждать.
Семиног выпил еще полстакана, осмотрел своего недавнего кента с головы до ног, усмехнулся:
— Да не бери в голову, Черепок! Чего задергался? Пока приедут, повеселись от души, по полной программе! Я тебе даже Томку отдам… Знаешь, как она строчит!
Но Черепахину было не до Томки.
— Пойду в сортир, что-то плохо мне, — выдавил он и, пошатываясь, вышел в коридор.
Семиног проводил его внимательным взглядом и подмигнул заглянувшему охраннику — высокому, с узкими плечами и маленькой пулевидной головой.
— Слышь, Уж, ты это, присмотри аккуратно за ним…
Иван быстро двинулся в конец длинного коридора, свернул за угол, но не пошел на отчетливый запах туалета, а открыл окно и вылез в прохладную темноту. Он оказался в захламленном дворе, совершенно не представляя, как отсюда выбраться. Почти наощупь двинулся вперед. Глаза постепенно привыкали к темноте. Может, и удастся унести ноги…
— Эй, ты, куды? — заорал кто-то сзади страшным голосом. — Назад, сука!
Черепахин шарахнулся в сторону, споткнулся, звякнуло и перевернулось ведро. Вскарабкавшись по куче пустых ящиков, он оказался на ветхой крыше какого-то сарая.
— Куды полез, зараза! Пымаю, кишки выну! Вертайся взад! — послышался другой голос — расхлябанный и наглый.
Рубероид опасно прогибался под ногами. Сарай примыкал к деревянному забору. За ним тянулась узкая темная улочка, как канава без дна — только черная непроницаемая тень. Что там, внизу? Может, торчит ржавая арматура, так и повиснешь, как жук на иголке… Черепахин замешкался.
— Лови его, Михайло, уйдет! — орал страшный голос.
Тяжелое тело спрыгнуло на землю.
Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Иван перелез через забор, повис на вытянутых руках и разжал пальцы. Ему повезло — внизу не было ни ямы, ни канавы, ни торчащих кольев, ни битого стекла. Пригнувшись, он осторожно побежал по улице. Сзади, матерясь, ломились через забор преследователи. Под ногами то пружинил слой мусора, то разлетались зловонными брызгами лужи нечистот, то скрипели битые кирпичи…