Когда я был мальчишкой
Шрифт:
Вовка разинет рот и уходит, совсем ошарашенный. Так я задаю Вовке вопросы, пока он не узнает всё интересное про мотыльков и не расскажет мне. Тогда я переключаюсь на другого приятеля. И так в каждом обществе, кружке и секции.
Однажды я заглянул в кружок рисования и встретил там Женьку Монина. Он делал рисунки к какой-то сказке. Я подошёл, посмотрел.
— Ну, скажи, — говорю, — почему в одних сказках медведь добрый, а в других злой?
— Так медведи разные бывают, как люди, — усмехнулся Женька и продолжал рисовать.
— Так! — сказал я. — Ну, а кто сильнее — слон или тигр?
— Каждый
Я замолчал. Какой бы, думаю, ещё вопросик ему задать потруднее. Потом подумал и спросил:
— Ну, а про змей ты что-нибудь знаешь?
— Знаю! — сказал Женька.
— Ну, почему гремучая змея называется гремучей?
— Потому что у неё на хвосте растут кольца, которые гремят, как погремушки.
Я хотел задать Женьке новый вопрос, но он вдруг спросил:
— А вот ты скажи. Что такое изюм?
— Как что? Ягода!
— Нет, — улыбнулся Женька. — Это сушёный виноград.
— А у какого растения самые большие листья? — снова спросил Женька.
— У лопуха.
— Нет, — засмеялся Женька. — У цветка Виктория на Амазонке.
— А у каких животных есть реактивные двигатели? — снова спросил Женька.
— Ни у каких нет! — твёрдо сказал я.
— Эх ты, нет! У осьминогов. Вот у кого. Почитай книжки.
Венька
Бабушка говорит, что я непослушный, и всегда ставит мне в пример Веньку. Однажды я делал планер, и мне нужен был клей. Я полез в кухне на полку и разбил две тарелки. Бабушка сказала, что я непослушный и что вот Веня никогда не разбил бы тарелки, он такой примерный мальчик.
А Венька, как девчонка, даже не умеет играть в футбол. Целыми днями Венька пиликает на скрипке. Я не люблю Веньку. Он это прекрасно знает. Венька всегда идёт по двору со своей скрипкой, намурлыкает что-то себе под нос и не замечает ничего вокруг, как будто он на небе. Чтобы опустить его на землю, я подкрадываюсь сзади и сильно хлопаю его по плечу и говорю:
— Привет, Бетховен!
— Привет, — вздрагивает Венька.
— Ну, как? — спрашиваю. — Всё пиликаешь?
— Пиликаю, — скажет Венька и улыбнётся.
— Ну, пиликай, пиликай, — усмехнусь я, а сам думаю: „Ну, и балбес“.
— Настоящий мальчишка должен быть футболистом, — говорю я Веньке. — А на скрипке пиликают только маменькины сынки. Неужели ты не понимаешь, что занимаешься ерундой.
— Понимаю, — улыбнётся Венька. — Но ничего не могу с собой поделать. Привык уже.
Так и говорит „привык“. Вот чудак!
— Так
— Что поделаешь, — говорит Венька и всё улыбается.
Это меня уже злит по-настоящему. Я уже готов на него наорать, но сдерживаюсь и снова начинаю терпеливо ему втолковывать, что к чему. А Венька смотрит на меня и смеётся, как дуралей.
— Ты всё понял? — под конец спрашиваю я.
Венька захохочет и кивнёт: „Всё!“
Я вздохну. Ну, думаю, слава богу, дошло. А на другой день опять вижу его со скрипкой.
Как-то и говорю Веньке:
— Может, тебе помочь бросить музыку и научить тебя чему-нибудь другому? Например, играть в футбол.
И Венька неожиданно сказал:
— Конечно, помоги.
Я немного растерялся. Я удивился Венькиной поспешности. Мне даже стало жалко его, и я сказал:
— Ну, ты совсем-то музыку не забрасывай. Играй иногда, может, из тебя что-нибудь и выйдет.
— Да нет уж! Чего там! Брошу совсем, — смеётся Венька, — футболистом быть лучше. Только вот завтра у нас в училище концерт. Я его отыграю, и всё.
На другой день, с утра, я ходил по комнатам и думал, чем бы заняться. Змея делать не хотелось, да и нитки нужно было искать. Рисовать надоело, я много рисовал накануне. К тому же, карандаши были не заточены.
Вот так я всё ходил и думал. Но ничего не лезло в голову, как назло. А тут ещё кошка на полу разлеглась. Пнул её как следует. Засунул руки в карманы. Снова ходил, думал и всё выглядывал во двор, не вышли ли ребята с мячом. Но ребят почему-то не было.
И вдруг пришла бабушка и сказала, что все ребята давно на концерте, в Венькином училище, и что только я сижу дома.
Прибежал я в училище, а там и правда все ребята с нашего двора. Сидят, слушают, как играет какой-то мальчишка на рояле. Сел я на крайний стул, тоже приготовился слушать. Но тут мальчишка кончил играть, и все ему захлопали.
После мальчишки на сцену вышел Венька со своей скрипкой и сказал, что сыграет пьеску, которую сочинил сам. Я хихикнул. Все обернулись и посмотрели на меня, но как-то с уважением. Наверно, подумали, что я знаю, какая это „пьеска“.
Венька начал играть. Вначале я не слушал, что он играет, я только смотрел, как он водит смычком. Но постепенно, как-то само собой, я стал вслушиваться. Одни звуки были похожи на плеск воды, другие напоминали ветер, третьи — рожок пастуха.
Я и не заметил, как звуки захватили меня и перенесли в какую-то солнечную страну, где на песок накатывались волны и на высоких деревьях качались плоды. Где рядом разгуливали Буратино с Карабасом, и Дровосек со Страшилой, и Смелые Звероловы с пуделем Арто. Это было какое-то волшебство. Это было как сон. Такого со мной не было никогда.