Когда я был настоящим
Шрифт:
— Технологический и телекоммуникационный секторы сейчас как раз переживают бум, — продолжал он. — Взлетают со скоростью прямо-таки космической. Это замечательно, но вы поймите — вы же открыты, вы подвержены риску в громадной степени.
— Открыт, — повторил я. — Мне нравится, когда я открыт.
Я вывернул обе руки ладонями наружу и приподнял — почти незаметно, но все же достаточно, чтобы в правом боку началось приглушенное покалывание.
— Я вам подготовил график, — с этими словами Мэттью Янгер
Повернутыми наружу ладонями я почувствовал покалывание другого рода — не то, что шло изнутри, а внешнее. Казалось, будто на них падает множество частичек. Я поднял глаза — с лестницы над нами летели гранитные крошки.
— Пойдемте на улицу, — сказал я.
Я вывел Мэттью Янгера во двор. В тот день там устанавливали качели. В моем первоначальном видении двора качелей не было — но они выросли там позже, по мере того, как я продолжал об этом думать: бетонный пятачок с качелями и деревянное возвышение в нескольких футах справа от него. Рабочие уже залили участок цементом и теперь, пока он не застыл, вкапывали туда основание качелей. Мэттью Янгер поднял свою схему к небу.
— Смотрите. В этот первый четырехлетний период, который охватывает график… вот тут, видите? они поднимались довольно резко. Но вот здесь, в следующие два года, они снова упали — причем столь же резко. Нырнули еще ниже, чем стояли тут, в начале. Отсюда они снова начали подниматься, а с тех пор, как мы их купили, рвутся ввысь со скоростью просто феноменальной. Но если им снова вздумается рухнуть…
— А на это есть какая-нибудь причина? — спросил я.
— Нет. По всем признакам они должны подняться еще выше. Но на сто процентов предсказать, куда пойдет рынок, никогда нельзя.
— Разве это не ваша работа?
— Ну да, конечно. В немалой степени. Но здесь существует некая доля случайности — непредсказуемая компонента, которой нравится порой идти против ожиданий, путать все карты.
— Осколок, — произнес я.
— Как, простите?
— Продолжайте.
— Ага. Ну что ж. Значит так: осторожность — а это в первую очередь диверсификация — позволяет эту компоненту в большой степени нейтрализовать. Что и возвращает нас к вопросу риска. Так вот, если…
— Ш-ш-ш! — перебил я его, подняв руку.
Я смотрел на неровную линию, проходящую по его графику, на ее выступы и извилины. Перейдя в своей лекции от цифр к случайности и тому подобным вещам, он не заметил, как левая сторона графика загнулась книзу, и теперь линия, обозначавшая стоимость, шла вертикально, как трещина у меня в ванной. Я пробежал по ней глазами вверх и вниз, двигаясь по ее краям, следуя ее направлениям.
Увидев, что я на нее смотрю, Мэттью Янгер расправил ее.
— Нет! —
— Простите, что вы?
— Было лучше, когда вы… Можно мне этот график?
— Конечно! — прогудел он в ответ. — Да, посмотрите как следует сами в свободное время. Я вам тут оставлю кое-какие инвестиционные профили, я их подготовил для вас на случай, если захотите диверсифи…
Его гудение утонуло в звуке сверления, донесшемся из открытого окна на третьем этаже. Мэттью Янгер протянул мне график, за ним — кипу бумаг, и я проводил его к выходу.
— Вы не могли бы посмотреть в словаре слово «speculation»? — попросил я Наза, когда мы в тот день ехали к стекольщику.
— Конечно.
Он вытащил свой мобильный и набрал сообщение. Ответ пришел через десять минут.
— Способность видеть, — зачитал Наз, — наблюдение за небесами, звездами и т. д.; обдумывание или глубокое изучение предмета, размышление, высказывание предположения; участие в торговых операциях. От лат. speculari — высматривать, наблюдать и specula — сторожевая башня. Первое упоминание…
— Сторожевая башня, — произнес я, — небеса — это мне нравится. Небеса лучше видно со сторожевой башни. Но там ты открыт.
— Да, пожалуй, — ответил Наз.
По дороге от стекольщика назад в мой дом мы сделали крюк, завернув ко мне в квартиру. Я все еще ночевал там, ожидая, пока будет готов мой дом, но времени там проводил очень мало: уезжал рано утром, возвращался поздно вечером, спал несколько часов и отправлялся обратно. В то утро я забыл там каталог облицовочных материалов и велел водителю заскочить туда, чтобы его забрать.
Когда мы туда приехали, у моей двери стоял, звоня в нее, Грег. Я заметил его, уже выйдя из машины — иначе можно было бы попросить водителя объехать вокруг квартала и завернуть обратно через пару минут. Грег обернулся и увидел меня; я очутился в ловушке.
— С ума сойти! — закричал Грег. — Ничего себе машина, мужик!
Я ничего не сказал. Машина была и вправду ничего — довольно длинная, с такими задними дверцами, открывающимися посередине. Однако дело тут было не в показухе — она вообще понадобилась мне только потому, что в мою «Фиесту» не поместились бы письменный стол с факсом. Как только все заработает как надо, я от нее избавлюсь и вернусь к «Фиесте».
Грег стоял на моем пороге, в нескольких футах от меня.
— Ну, что нового? — сказал он. — Ты мне уже шесть недель не звонил.
— Я… в общем, занят был.
— Чем это?
— Готовлюсь переехать в новый дом.
— Где?
— На другом конце Брикстона.
— На другом… конце… Брикстона, — повторил он.
— Да.
Так мы и стояли лицом друг к другу. Потом я сказал:
— Мне тут надо этот каталог забрать, а потом ехать на встречу.