Когда зацветает пустыня
Шрифт:
Почти сразу мне бросилась в глаза темно-красная линия на его правой лопатке. Моя кровь.
— Виталий… У вас на спине…
— Что там, Злат? — не оборачиваясь, равнодушно бросил он.
— Я испачкала кровью.
— А-а-а, ерунда. Можешь вытереть? — попросил он и принялся быстро-быстро нарезать зелень.
От его просьбы, сердце застучало чуть ли не громче, чем нож по разделочной доске.
— Конечно. Сейчас…
Я подрагивающими пальцами смочила ватку антисептиком и подошла к нему.
Боже! Мне так хотелось дотронуться до любимого, обнять и прижаться щекой к его широкой спине. Сейчас… Как никогда раньше… Но вместо этого я позволила
От удовольствия, слегка закусила губу и еле устояла. Была на волоске от того, чтобы прижаться…
Виталик слегка вздрогнул и нож в его руке замер на пару секунд.
Неужели на него тоже подействовала моя близость?
— Холодная! — пояснил он и продолжил работать ножом.
Ха! А ты тут размечталась, Злата!
— Ну вы тогда наденьте футболку, а эту я заберу постирать. Потом занесу Вам…
— Не парься, Злат. Можешь выбросить. Всё равно она старая.
— Ладно… — тихо проронила я и вернулась обратно к барной стойке. — Но всё равно оденьтесь. У Вас и правда прохладно.
— Не переживай. Просто разожгу камин. Я привык дома так ходить.
Вот чёрт! И зачем он это только сказал? Как специально, подкинул мне дополнительную почву для фантазий…
Я с любопытством и огромным наслаждением продолжила наблюдать за ловкими движениями любимого и, сокращающимися под кожей мышцами. Сама себе была противна за те неуместные мысли, что так бесцеремонно лезли в голову при виде его обнажённого, тренированного торса.
Что же это такое? Вот уже сколько лет я сходила с ума по этому мужчине, грезила им во сне и наяву. Никто не мог заменить его в моём сердце. Никто. Как бы я не старалась…
— Злат, ты будешь шницель? — у меня есть в заморозке.
— Нет. Я… Вообще-то мне пора. Мы с подругой собирались на Marina Del Ray…
— Время. — стрельнул он взглядом на часы
— Вот Чёрт! Эмбер меня прибьёт! — кинула взгляд на телефон — четыре пропущенных.
— Не вижу смысла ехать. Пока доберёшься, всё уже закончится.
Я сокрушённо уронила голову на руки и тут же взвизгнула от боли в порезанный ладони.
— Извини… Из-за меня ты пропустила такое шоу. Да ещё и порезалась…
— Ну и ладно. Не страшно. Всё равно, каждый год одно и то же. — скривилась я, а про себя добавила: Ради того, чтобы снова оказаться в твоих объятиях, ещё тысячу таких пропустила бы…
— Ну не скажи. К тому же я знаю, как ты любишь этот парад.
Откуда? — чуть не вырвалось у меня, но вопрос, ответ на который был очевиден, прервала милая, невысокая старушка, вошедшая в кухню.
— Виталик? — удивлённо проворковала Дебора, мама Джесс. — Ну как ты, дорогой? Почему не отвечаешь на звонки? Я уже начала беспокоиться.
— Нормально, Дебора. Познакомьтесь, это — Злата. Дочь моих друзей. — с появлением старушки он перешёл на английский. Официальный, как я его называла. В семье и с Виталием наедине мы всегда общались на русском. Чтобы не терять навык. Да и мой родной язык мне казался более душевным,
— Рада с тобой познакомиться, милая! — от его слов взгляд женщины немного смягчился. Ещё бы! Я знала, что она вначале подумала. Прочитала по её живому, неспособному утаивать эмоции лицу. Но "дочь друзей" — совсем другое дело. Она, конечно же, не представляла никакой угрозы её недавно овдовевшему зятю!
— Приятно познакомиться. И ещё раз примите мои соболезнования. — мило проговорила я. — Виталий, мне, всё-таки пора. Я пойду.
— Конечно. Спасибо тебе, Злат! — чуть заметно улыбнулся он.
И "дочь друзей" поспешила убраться подальше от зятя и тёщи, связанных общим, всё ещё, душащим и обжигающим их горем.
Глава 9
Приближалось Рождество, но оно совсем не ощущалось. Не было привычных приготовлений, суетливых походов по магазинам и ярмаркам. Родители работали целыми днями. А я скучала в одиночестве. Нет, пару раз я выбиралась с девчонками к океану и в кафе, но теперь почти все уехали на праздники.
Вот и этот день не предвещал ничего интереснее, чем монотонно-нудное, как вода из капающего крана, слоняние по пустом дому и двору. На протяжении двух часов я скучала в шезлонге. Постоянно отвлекаясь от страниц недавно начатой "451° по Фаренгейту" и перекидывая взгляд на зеленеющий двор и высоченные пальмы. Странно, в Нью-Йорке меня так раздражал снег и холод, кроме первых пары дней, когда я ими восхищалась. А теперь я задумалась… Нет была уверена, что Рождество обязательно должно сопровождаться снегом. Возможно, это просто отголоски разговоров родителей, которые пол жизни прожили в России. Меня же увезли из Санкт-Петербурга шестилетней малышкой. Поэтому я очень смутно помню, что такое настоящая русская зима и Рождество. Здесь снег только в горах. В том же Mountain High, куда мы наведываемся крайне редко. Да и то не на Рождество.
Перечитав ещё раз тридцать восьмую страницу, я зацепилась глазами за эту цифру и скользнула мыслями к мужчине, которому вот уже несколько лет принадлежит моё сердце. Виталику недавно исполнилось тридцать восемь…
Виталик… Так называли его родители, я же обращалась к нему только полным именем. Этот же вариант я проговаривала мысленно, трепетно, иногда тихим-тихим шёпотом, наслаждаясь им, как сладким десертом.
Мысли нежно кружили вокруг него и, в который раз, возвратились к событиям недельной давности у него дома. И нашим объятиям посреди битого стекла. Больше я его не видела. Знаю, что Виталий заходил к родителям несколько дней назад, когда я была с подругами. Но быстро ушёл. Мама с папой так и не поняли, чего он хотел. Но были рады, что друг потихоньку начинает оживать.
Реку моих мыслей остановил резкий телефонный звонок.
Тодд.
— Привет! — постаралась, чтобы звучало не очень уныло.
— Эй! Ты куда пропала? Уехала, значит, и друзей сразу забыла? Как дела, заучка? — подразнил он меня.
— Извини, закрутилась с рождественскими приготовлениями — соврала я. — У меня всё хорошо. А как ты?
— Эта мисс Николсон три шкуры с меня спустила! Только вчера досдал последние хвосты.
— Ну это было предсказуемо, прогульщик! — засмеялась я, вспоминая, как однажды строгая преподавательница поймала его. Нагло и, как ей показалось, демонстративно садящегося в машину перед её лекцией и уносящегося в даль.