Когда заканчиваются сказки
Шрифт:
Едва дверь за ним закрылась, Кирши, облегчённо выдохнув, сполз на пол. Облегчение смешивалось с болезненным разочарованием и жгучим чувством вины, и Кирши отчаянно надеялся, что они исчезнут, как только Атли покинет этаж.
Наутро Кирши проснулся совершенно разбитым, наскоро умылся и оделся, решив не откладывать разговор с Атли в долгий ящик. Ему хотелось как можно скорее убраться из гарнизона и, возможно, уже не возвращаться назад.
Кирши вышел в коридор и направился к кабинету Атли.
Воздух завертелся чёрным дымом, на
– Думаешь, он не догадается? – спросил Тирг, обегая вокруг ног Кирши.
– Если ты не будешь орать на весь гарнизон.
– Нет, ну серьёзно. – Тирг понизил голос до скрипучего шёпота. – Дельце-то рискованное.
– Тебя что-то не устраивает?
Тирг призадумался и вильнул хвостом.
– Да нет. Ты, как прознал об этой шкатулке, перестал пытаться убить себя на каждом задании. А я, как ты понимаешь, морда заинтересованная в сохранении твоей жизни. Но выглядишь ты, конечно, всё равно как дерьмо кикиморы.
Кирши усмехнулся:
– Зато ты, Тирг, выглядишь прекрасно.
Довольный домовой распушил усы, запрокинул голову и продемонстрировал мелкие белые клыки. Хвост стоял трубой, а его кончик мелко подёргивался.
– Но мы сейчас не обо мне, – с ноткой сожаления в голосе сказал он. – Мы сейчас о том, что в погоне за шкатулкой ты уже схлопотал болт в плечо и чуть не помер, так что Аньяне пришлось тебя практически с того света вытаскивать. Уверен, что дело того стоит?
– Помяни Лихо, и оно уже на тебе сидит, – вместо ответа сказал Кирши.
В конце коридора он заметил Аньяну и отметил про себя, что белый кафтан ей очень к лицу, круглому и вечно румяному, щёки как два наливных яблочка. Завидев Тёмного, Аньяна раскраснелась ещё больше, одним мимолётным движением перекинула косу со спины на грудь и по-детски широко улыбнулась. Да уж, главнокомандующая из неё выйдет… занимательная. Впрочем, Аргорад тоже не был образцом показной серьёзности, но с Гвардией управлялся неплохо.
– Здравствуй! Рада, что ты вернулся! – Аньяна расправила складки на кафтане и приблизилась к Кирши. – Как твоё плечо? Не беспокоит?
– Не беспокоит, капитан. – Кирши коротко кивнул. – Спасибо, что подлатала.
– Брось эти ужасные обращения, – махнула она рукой, хмурясь. – Для тебя я просто Аньяна.
– Если хочешь заработать уважение, привыкай сама и от остальных требуй. Особенно раз решила убедить Совет в том, что можешь возглавить Гвардию.
– Кирши, уважение не складывается из выполнения требований и обращений по званию.
– Это отличное начало, если уважать больше не за что, – заметил Кирши без задней мысли.
Аньяна вспыхнула. Румянец расползся пятнами по всему лицу, брови сошлись на переносице, рот скривился, а рука взметнулась в воздух. Но вместо того чтобы закричать и отвесить Кирши пощёчину, она засмеялась и хлопнула его по плечу.
– Кирши, ты совершенно прав, – смех вышел натянутым и неправдоподобным, но Аньяна словно не замечала этого. – Но я рада, что такие прекрасные друзья, как
– Мы не друзья, – бросил Кирши и повернул в направлении красной двери в кабинет Атли.
– Боги, ну ты и засранец, – прошептал наблюдавший за происходящим Тирг, оглядываясь на Аньяну, которая плелась следом. – Девчонке и так сейчас тяжело, зачем надо было её добивать? И что Василиса в тебе нашла?
Кирши вздрогнул. Любовное зелье – вот что она в нём нашла. Как и он в ней. Ведь по сути, что между ними было? Пара объятий и поцелуев, странный обмен воспоминаниями на заплёванном полу кровницы, когда он позволил Василисе черпнуть своих сил.
Они не успели не то что узнать друг друга – сблизиться достаточно, чтобы хотя бы краешком глаза заглянуть под маски. Кирши не о чем было сожалеть, не по кому было скорбеть. Его чувства к ней ничего не значили. Если они вообще были.
Василиса казалась очень лёгкой, практически невесомой. Тяжёлой она стала потом, когда пришло время укладывать её на краду. И он продолжал ощущать эту тяжесть на своих руках даже тогда, когда языки пламени спеленали её тело.
Кирши тряхнул головой – он старался не вспоминать. Но ночницы – проклятые твари – выбили его из колеи. Едва только Василиса перестала приходить к нему во снах, садиться на краешек кровати и, заправляя за ухо отчего-то такие непривычно тёмные волосы, просить прийти за ней. В другие ночи она тянула к нему руки, будто хотела обнять, но чем быстрее Кирши шёл к ней навстречу, тем больше она отдалялась, пока не исчезала вовсе. Иногда она просто плакала, беззвучно так, свернувшись в клубок посреди темноты, будто боялась, что её кто-то может услышать. И каждый раз сжимала в руках сияющий красный клубок.
Кирши принял это за знак – Василиса звала его в Поля Нави. Но чего она хотела? Чтобы он вернул её или чтобы разделил с ней смерть? Но сколько бы он ни спрашивал, Василиса не давала ответа. А после и вовсе перестала приходить.
Кирши терялся в догадках – с Хару такого не было. То ли потому, что он упокоился в своей смерти, то ли потому, что верил в других богов. А может быть, на то были совсем другие причины.
И вот сегодня ночью Василиса пришла снова. На этот раз она улыбалась и сказала, что скоро обязательно вернётся. И эти несбыточные обещания привели Кирши в отчаяние, напомнив ему обо всех смелых, глупых и так и не сбывшихся надеждах, в которые он – всего на краткий миг знакомства с Василисой – позволил себе поверить.
«Это всё не имело значения. И она не имела значения», – повторил он себе в сотый раз, словно заклинание, молитву равнодушным богам.
– Есть у тебя отвар, чтобы не видеть снов? – спросил он Аньяну.
– Кошмары?
– Вроде того.
– Занесу вечером.
– Спасибо.
Когда Кирши зашёл в комнату, сердце Атли непроизвольно подпрыгнуло, но не от радости, а от страха снова увидеть тлеющую злобу в его глазах. Вчера Кирши был похож на затравленного пса, готового не то что укусить – по локоть отгрызть руку тому, кто вздумает его коснуться.