Когда закон бессилен
Шрифт:
— Так что же это? — возмутился Василий. — На них что же, управы нет?!
— Нет ничего против Зяблова, — раздраженно сказал капитан. — Вера Николаевна что-то пыталась сказать Басову, но он не понял. Видишь, как получается! — Феоктистов шумно выдохнул. — Почему Она раньше не сказала? А тот, про кого пыталась сказать, где он? А если Зяблов хоть что-то поймет, того человека просто шлепнут. Машина собьет или очередная бандитская разборка. Сейчас это выражение все объясняет. Слыщал про две сгоревшие машины? Так до сих пор не установлено, кто
— Это понятно, — кивнул Василий. — Обидно же. Но что-то мы все равно делаем.
— Ну а если бы вообще ничего не делали, — засмеялся капитан, — нас самих надо было бы', в лагеря сажать. Впрочем, и сейчас по многим из наших нары плачут. В общем, ты, Василий, гляди в оба. Как говорится, береженого Бог бережет. И про пистолет не забывай. Стрелять ты умеешь.
— Умею, — кивнул Василий, — но, товарищ капитан, что такое творится? Мы с этим Зябловым так ничего и не сможем сделать! Ведь все знают, что он главарь банды, которая называется военно-спортивное общество.
— С Зябловым мы все одно разберемся, — уверенно проговорил Феоктистов. — Когда закон бессилен, а сейчас именно такая ситуация, нужно просто помочь ему сорваться. Чтобы он плюнул на конспирацию и осторожность. И вот тогда-то, — мечтательно проговорил капитан, — мы с ним и поговорим на его языке!
— Ну что? — с тревогой спросил Зяблов. — Не загноилась рана?
— Чистая, — аккуратно забинтовывая плечо, ответил Рахим, — она неглубокая. Пуля вспорола кожу и чуть мякоть задела.
— Она Зинке досталась, — поморщившись, сказал Константин Федорович. — Когда я ее перед собой выдернул, она уже раненная была. Завтра ее хоронить, — он вздохнул, — а я и встать не могу. Но все равно поеду. И так в народе разговор ходит. Осуждают, сволочи! Мол, мужик бабой прикрылся. А не поймут, что инстинкт самосохранения сработал. Я и подумать не успел, как руки сами Зинку выхватили, чтобы тело закрыть. Вот Верка, — сверкнув глазами яростно прошептал Константин Федорович, — стерва! Ведь, чуть не убила! И не подумаешь на нее. Всю жизнь пришибленной прожила, никогда, ни с кем не ссорилась. Тихоня, — сплюнул он.
Собрав куски окровавленной ваты и бинты, Рахим неслышными шагами направился к выходу. Посторонившись, пропустил вошедших Шугина и Клоуна.
— Чем порадуете? — встретил их вопросом Зяблов.
— В милиции все уверены, что Веру Николаевну
— Черт тебя раздери! — заорал Зяблов. — Кто же тебе в. камеру записку-то бросил?!
— Да я же говорил, — буркнул Феликс, — меня перед тем как туда сунуть, дубинкой огрели. Я на полу мордой вниз лежал, кормушка хлопнула. Я повернулся — записка. Только взял, меня Зимин как будто на допрос вызывает. Я ему и отдал. А утром меня уже выгнали. Мы с ним, — он кивнул на стоявшего рядом Клоуна, — сразу к фотографам поехали.
А за ними, оказывается, этот придурок Петенька пас. Я вот чего думаю, — тихо сказал Шугин. — Петьку участковый из пригородного совхоза послал. Значит, знал он, что мы за фотографами заскочить можем: Надо брать его и тряхнуть хорошенько. Скажет, по чьей наводке он фотографам хвост сажал.
— А сами они что говорят? — спросил Константин Федорович.
— Да то же самое, что и говорили, — ответил Клоун, — ничего не знаем. Нам велели приехать и снять, как Зяблов с женой выходить будут. Мы все пленки просмотрели. Как вы выходите, как Вера Николаевна на вас пистолет направила. Как вы Зинаиду…
— Хорош тебе! — недовольно прервал его Зяблов.
— Да я просто говорю, что заснято, — торопливо объяснил парень.
— Думаю, нужно участкового брать, — высказался Шугин. — Почему он просил приятеля за фотографами смотреть? Значит, что-то знает?
— Да что этот лейтенантишка знать может, — презрительно скривился Зяблов.
— Но кто-то сунул мне эту записку, — сказал Феликс. Думаю, нужно брать участкового.
— Это не столь важно, — немного подумав, решил Зяблов. — Меня сейчас беспокоят двое — Ирина и Волошин. Если с племянницей, — он криво улыбнулся, — пока, можно сказать, все в порядке — ведь даже начни она что-то говорить, веры ее показаниям не будет — дура есть дура. Гораздо опаснее пчеловод. Он помнит номер. Ведь это он просил Мягкова узнать через Сашку, кто владелец «жигулей».
— Извините, Константин Федорович, — несмело проговорил Клоун, — я до сих пор не пойму, зачем вам нужно было вмешиваться? Ведь.:.
— Ты идиот, Гена! — сердито посмотрел на него Зяблов. — Ведь если пчеловод сообщил номер милиции, она взяла бы сыночка Редина. И тот все подробно рассказал бы о нападении на людей Касыма. А дорогу, пусть деньгами Редина, оплачивал я. И, кроме того, время и путь движения людей Касыма сообщил Валентине я. И заверяю вас, мои юные друзья, — насмешливо добавил Зяблов, — Валентина непременно сообщила бы об этом Редину. А Федька, если бы
его арестовали, сдал бы сестру, и у милиции появился бы козырный туз, то есть показания Валентины. Вот почему я попытался помочь своему другу. Надеюсь, вам теперь все понятно? — немного помолчав, насмешливо обратился он к Клоуну. Тот растерянно взглянул на невозмутимое лицо Феликса и кивнул. — Я очень рад этому, — тем же тоном сообщил Зяблов.
— Константин Федорович, — обратился к нему Шугин, — что делать?
— Найдите пчеловода! — резко сказал Зяблов. — Убейте его. Все остальное пока не столь важно. Пока… — совсем тихо добавил он.