Когда земли окутает мрак

Вуд Яна

– Волки-оборотни.

Девушка отвернулась, пряча застарелую боль в жемчужных глазах.

– Это было давно, – чужим голосом проронила она. – С тех пор много воды утекло. – Она вдруг криво усмехнулась. – Однако мой уход из деревни тоже стал «событием». Я не сама, понятное дело, ушла. Меня изгнали. За то, что пастыря выручила из беды. – Хейта печально рассмеялась. – Зато после моего ухода в деревне Кихт уж точно властвуют покой и тишина. – Она вздохнула. – Так что волноваться, наверно, и правда не о чем.

Брон не ответил ей. И оставшийся путь

до селения медведей-оборотней они проделали молча.

Нырнув в ледяной проход, Хейта призывно махнула оборотню рукой, но тот покачал головой.

– Ты иди. Я еще постою. Уж больно дышится здесь хорошо.

Девушка кивнула и скрылась в теплом полумраке. А из ледяного дома показался Гэдор. Оправил меховую шубу, рассмеялся беззлобно.

– Долго вы бродили. Как прогулка, удалась?

Брон словно не слышал его.

– Некоторые страхи имеют обыкновение сбываться, – тихо пробормотал он. – Несколько иначе, но всё равно…

Гэдор перестал улыбаться, шагнул к нему, озабоченно вгляделся в его посеревшее лицо.

– Что такое?

Уперев взор в землю, Брон выдавил через силу:

– Я знаю, почему Хейта ненавидит волков-оборотней.

– И почему? – вскинул брови Гэдор.

– Они убили ее отца, – был ответ.

Гэдор нахмурился.

– Это многое объясняет. Но ты-то чего напрягся?

Брон поднял обреченные глаза.

– Я знаю, кто именно его убил.

– И кто же? – остолбенел Гэдор.

– Я.

Часть 2. В неведении

Брон бежал через лес. Его лицо исказила гримаса боли, казалось, что кровь гудит, кипит под кожей, жжет до боли, словно яд, будто безмолвно взывая: «Убей! Убей! Убей!»

Он упал на колени, уперся руками в землю. Корявые корни больно впились в кожу, но он того даже не заметил. Волк свирепствовал в нем, дурманил разум, рвался наружу.

Когти прорвали плоть. Кровь потекла по пальцам, горячая, дикая, жадная. Судорога скрутила тело. Раздался хруст – точно разом в теле сломались все кости. Брон закричал. Но голос изменил ему, сорвавшись на хрип, а после – и на рык.

Ткань рубахи не выдержала, затрещала, повисла лохмотьями. Шерсть пробивалась сквозь кожу так стремительно, как после отлива прибывает вода. А потом всё закончилось. С земли поднялся волк – матерый, раза в два крупнее обычного. Глаза его горели яростью и голодом. Волк покрутил головой и потянул носом. Он почуял человека.

«Листы памяти» пастыря Найши

I

Стало тихо. Так тихо, точно весь мир вдруг обратился в прах. Брон слышал лишь, как бьется его сердце. Быстро, но при этом словно бы через силу.

Гэдор глядел на него в упор, отчаянно стараясь уразуметь смысл сказанных слов.

– Что? –

ошарашенно бросил он. – Что ты такое говоришь?

– То и говорю, – сухо ответил тот. – Это я убил отца Хейты.

– Тсс! Тише! – шикнул на него Гэдор. – С чего тебе это в голову взбрело?!

– С того, что Хейта родом из деревни Кихт, – тихо проронил оборотень.

– Кихт? – прищурился Гэдор. – Деревня, подле которой ты вырос?

Брон трудно кивнул.

Следопыт нахмурился.

– Речь о том плотнике, которого ты убил?

– Хальд, – через силу выдавил оборотень. – Так его звали.

Гэдор вытаращил глаза.

– И он был отцом Хейты?!

– Она не назвала имени, – ответил Брон. – Лишь упомянула об этом. Сказала, в ее деревне редко случаются подобные вещи. – Оборотень стиснул зубы. – Я знаю, это он.

Гэдор схватился за голову. Выглядел он теперь ничуть не лучше Брона. Льдисто-голубые глаза лихорадочно сверкали. Он принялся ходить из стороны в сторону. Наконец замер и поглядел на оборотня.

– Это, несомненно, ужасно. Хуже, верно, и не придумаешь. Но это не конец света!

– Не конец света?! – воскликнул тот. – Ты что, разум потерял или не слышал, что я тебе только что сказал? Я убил отца Хейты!

– Да тише ты! – зашипел на него Гэдор. – Я и с первого раза расслышал. А ты хочешь о том на всю деревню раструбить?

Сверкнув глазами, Брон потупился и отвернулся.

Гэдор тяжко вздохнул.

– Как вижу, ты до сих пор не смог простить себе того, что совершил.

– И не прощу, – сквозь зубы процедил тот. – Отец Хейты был мне другом, а я растерзал его как животное.

– Тебя обманом втравили в это! – шепотом вскричал Гэдор.

Брон нахмурился еще сильней, тряхнул головой, точно силясь отогнать жуткие воспоминания.

– Пусть так, – устало отозвался он. – Что это меняет?

– Всё! – бросил Гэдор. – Ты не умер тогда, но тоже стал жертвой!

– Сомневаюсь, что Хейта рассудит так же, если я расскажу ей обо всем, – угрюмо отозвался оборотень.

– Зря ты так, – возразил Гэдор. – Ведь речь идет о Хейте…

– Да! – запальчиво бросил Брон. – А еще о ее отце! Ты прекрасно помнишь, как она поглядела на меня у костра, когда узнала, что я волк-оборотень.

– Правда твоя, – согласился Гэдор. – Но после вы стали друзьями. И даже больше…

– Думаешь, долго это продлится, если я скажу ей, что не просто волк-оборотень, а тот самый волк-оборотень?! – устало перебил Брон.

Гэдор вздохнул.

– Ты снова прав. Но рано или поздно сказать придется…

Оборотень отпрянул от следопыта точно от пламени.

– Нет! – отрезал он. – И не проси! Я не могу причинить ей боль. И потерять не могу. Хейта для меня значит слишком много!

– Знаешь, как говорят дэронги, – осторожно произнес Гэдор. – Правду и в животе у рыбы не утаишь. А если Хейта узнает правду не от тебя, сразу поймет, что ты обманывал ее. Знал, но молчал. Но хуже всего, если ей станет известна не вся правда, а лишь ее часть…