Кого не ждали
Шрифт:
Принц, прикрыв рот ладонью, зевнул.
— Я сегодня же накажу вашего советника, а вы назовёте свидетелей. Однако сначала мы поедим.
— Мне никто ничего не советовал! Как вы можете…
— Садитесь, садитесь. Вы всего лишь исполнитель и я вас отпущу на этот раз.
Женщина начала кричать о несправедливости. Я напряглась. Чего мне ждать от её обвинения?
— Вы сядете сами? Без принуждения? — мягко и вкрадчиво поинтересовался Вячеслав.
Она неохотно подчинилась, села, но к еде не притронулась, всем своим видом показывая, что правда на её стороне.
Перед тем, как внесли сладости, юный король отпил немного вина из кубка
— Нас ждёт несколько неприятное зрелище. Заранее прошу всех меня простить.
— Вы намерены кого-то казнить после завтрака? — осторожно спросил его дядя.
Дама, обвинившая меня в воровстве, повторила, что это меня следует казнить.
— До окончания завтрака.
— Хотите на ком-то испытать яд?
— Возможно, это яд…
Такого я от принца не ожидала. Цветана тоже, поэтому перепуганная девочка застыла, не сводя взора с мальчика.
— И на ком же вы будете это вещество проверять?
— На виновнике клеветы. Почему вы не едите? Не беспокойтесь, слуги проследили, чтобы отравленная сладость досталось моему недоброжелателю.
Никто не рискнул попробовать десерт.
— Я же сказал: яд накажет только одного человека.
Но никто не хотел быть этим человеком.
— Вы так себя ведёте, будто ваша совесть не чиста! — усмехнулся юный король.
Интерес к сладкому у всех пропал. Никто ни единого кусочка в рот не взял.
— Слуги, которым вы вручили свой яд, могли ошибиться? — спросил дядя.
— Ну, всякое случается…
Все, включая дядю, побледнели.
— Вы так жестоки! Вдруг яд достанется невинному человеку?
— На невинного яд не подействует. Угощайтесь… — мальчик приступил к десерту.
Неужели он намерен?..
— Ах, вы не можете так обойтись даже с виновным! — дядину совесть что-то отягощает. Он не столько беспокоится о других, сколько о себе.
— Мне непонятно, почему этот человек намерен лишить всех сладкого… Если он сам признается, то всё обойдётся. Я сменю наказание на более мягкое.
Вячеслав закончил десерт.
— Всем рекомендую. Не насильно же вас кормить!
Встал светловолосый молодой человек. Я узнала того охотника, которого наш друг дважды ударил хлыстом.
— Так я и думал. Теперь вымаливайте прощение у девушки и, если вам это удастся, мы все забудем об этом случае.
— Я не собираюсь просить у неё прощенья, — надменно заявил граф.
— Почему же? — Вячеслав жестом заставил замолчать дам и кавалеров, начавших громко шептаться. Обвинившая меня дама то бледнела, то краснела.
— Я её ненавижу, — чётко и раздельно произнёс мужчина.
— За что?
— Из-за неё вы потеряли контроль над собой.
Выходит, я и здесь виновата? А если бы мальчишка не вмешался?
— Вам опасно бросать такие слова мне в лицо, Всемил.
— Да мне плевать! — с ненавистью бросил граф.
Юный король задумчиво допил вино.
— Кажется, вам хотелось поучаствовать в некоей встрече в Глиняном городе?
— Меня не взяли. И я не желаю об этом говорить.
— Отец был прав, передав это поручение другому человеку. Однако мне не хочется, чтобы между моими придворными шли какие-то войны. Я бы мог поручить вам быть главным среди наших посланников, но при том условии, что вы бросите интриговать против этой девушки и её двоюродной сестры. Месть, конечно, вещь приятная, но и место, которое вам предлагаю, довольно приличное.
— Я ненавижу её, и мои чувства к ней не изменятся. Но мстить
— Время покажет, как вы выполняете свои клятвы. Иначе… карать буду уже без предупреждения и без такого выгодного предложения. Я многим обязан этим дамам и не хочу, чтобы они испытывали недоброжелательность в моём доме. Это относится ко всем.
Никто не осмелился прикоснуться к сладкому после случившегося. Впрочем, мальчик и не настаивал. Так мы были ограждены от чьих-то интриг и открытого пренебрежения, но не от злословия за нашей спиной.
В разговорах с дамами я старалась незаметно выяснить, как они относятся к вражде. Их полное равнодушие меня изумляло. Позже, когда не ожидала, одна баронесса призналась мне, что было б недурно, примириться с Новодальем. Полагая, будто ей хочется, чтобы эти две страны жили мирно, я сказала «Хорошо, когда страны ладят со своими соседями», за это получила недоумённый и пренебрежительный взгляд и гневное «Мне не хочется, чтобы мы мирно жили с этими негодяями, но их мастера изготовляют такие красивые серебряные украшения…» — «Неужели только ради украшений?..» — «А вы просто не видели этих милых вещичек! Мне досталось несколько украшений от прабабушки. В те года, когда их купили, страны ещё не враждовали…» Я не смогла бы ответить, что, на мой взгляд, лучше: ненависть или такой корыстный подход? Прислушивалась к разговорам мужчин. В этих ненависть бурлила ключом, они постоянно обсуждали битвы, в которых участвовали, и обдумывали планы новых походов. Наблюдала за детьми. Они просто не предполагали, что между странами возможен мир. В душе стало закрадываться сомнение в возможности хоть что-то изменить. Приходилось постоянно прикидываться, будто меня ничего не интересует кроме древних стихов и шитья. Иногда одиноко сидела в углу танцевального зала, в который меня из вежливости приглашали. Слушала бесконечные разговоры дам о нарядах, украшениях. Всё это приелось, но отказаться не могла: лечение девочки надо было довести до конца, а кроме нашего друга защитников у нас не было. Я мучилась от невозможности хоть на шаг приблизиться к мечте, она оставалась далёкой, как звёзды, недостижимые и манящие.
Как-то вместе с дамами прогуливалась по саду. Те, забавы ради, кормили голубей взятым с собой хлебом. Голуби, привыкшие к угощению, подходили близко. Лишь один, белоснежный, одиноко сидел на дереве, будто присматривая за своими сизыми собратьями.
Дамы, приметив голубя такой редкой окраски, умилились.
— Вот бы поймать его и посадить в клетку. Я бы иногда разглядывала его и приучила есть с рук.
— Обычный голубь. Но я бы сделала из него пирог для одного моего родственника. Он выделяется среди прочих, и птица, которая пойдёт ему на угощенье, должна так же выделяться среди остальных птиц.
Они зашумели, кинулись к дереву, надеясь приманить к себе голубя. Я же любовалась им без каких-либо коварных мыслей.
Голубь соскользнул с дерева и полетел над нами. Он был прекрасен в своём полёте, в своей свободе. Подняв вверх правую ладонь, заслонилась от солнца, чтобы лучи не мешали мне смотреть на птицу. И этот вольный красавец, неожиданно сочтя взмах моей руки за приглашенье, доверчиво спустился на моё левое плечо! Медленно-медленно я опустила руку и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к спине птицы. Голубь повернул голову ко мне, понимающе и дружелюбно взглянул на меня. Мои мученья забылись. Поглаживать это милое существо было необычайно приятно.