Когорта
Шрифт:
– Спит, – заключил археолог. – Ладно, потом познакомлю. Отличный мужик, чуть ли не лучший работник у Кубометра, а тот его все в лаборантах держит. Серега здесь все знает, он и первую разведку проводил в прошлом году. У него это, между прочим, наследственное, дед известным краеведом был, ему сейчас в Перевальном чуть ли не памятник ставят…
Келюс слушал этот веселый треп и завидовал Валерию. Уютный мирок, полный мелких неприятностей, но такой дорогой для каждого, кто хоть когда-нибудь хотя бы кончиком пальца прикасался к археологии…
– И
– Башню на горе видел? – Валерий кивнул в сторону утонувшей в сумерках вершины. – Торчит, понимаешь, как ананас.
Ее и копаем. Вернее не башню, а рядом, там мы вышли на фундамент стены… Ну, завтра увидишь. А замок любопытный. Ольга о нем даже стихи написала.
– Помилуйте, Валерий! – растерялась девушка. – Я же вас просила!
– Ложная скромность… – Бородач вздохнул. – Ладно, стихи потом, сначала о замке. Ничего в нем особенного нет и быть не может. Генуэзский замок в прескверном состоянии. Основали его братья-разбойники Чезаре и Гонзальво ди Гуаско. В Генуе они, кажется, тоже изрядно нагрешили, местные власти их турнули, вот братаны сюда и приплыли.
Археолог покачал нечесаной головой, осуждая братьев-разбойников.
– Здесь, на Пастушьей горе, они и обосновались. Грабили всех подряд, резали, жгли, а для пущего устрашения понастроили вокруг горы виселиц. У них была банда арбалетчиков, то ли греков, то ли вообще готов. Та башня, что уцелела – донжон, там они, так сказать, имели место пребывания…
…Келюс вдруг ясно увидел мрачный зал с узкими окнами, затянутыми толстыми стеклами в свинцовых переплетах. В огромном камине пылали смолистые поленья, неровный свет от очага смешивался с отблесками горящих факелов…
– А потом приплыли турки, и все пошло прахом… – не без удовольствия заключил Валерий. – Ди Гуаско вместе со своим войском и золотом пропали невесть куда, а, поскольку эта парочка ко всему еще баловалась чернокнижием, аборигены рассудили, что туг не обошлось без нечистого. Впрочем, Ольга об этом лучше написала…
– Валерий!.. – возмутилась девушка.
– Нет-нет, раз уж меня заставили выступать с лекцией, то будьте добры, Ольга Константиновна, уважьте. Не то я сам прочитаю, причем с выражением…
– Не надо, – вздохнула Ольга, – Я лучше сама…
Она прикрыла глаза, чуть помолчала.
На мертвых свитках – мертвые слова…
Здесь пасынки Авзонии царили,
Что меж собой и смертью заключили
Двойной союз – меча и колдовства.
Не помнит вас печальная вдова
Италия, откуда вы приплыли,
Но давний страх еще не позабыли
Руины замка, серая трава..
Из окон башни льется бледный свет,
Наточен меч, заряжен арбалет -
Не спится вам, сеньоры кавалеры?
Штандарт сжимает мертвая рука,
Гремит железо, и, презрев века,
Скользят по морю черные галеры.
– Да… – вздохнул бородач. – В вашем
– Очень хорошо, Ольга, – улыбнулся Келюс, – у вас получается не в пример этому, бином, стрикулисту. Тараторит себе, тараторит…
– Ага, – кивнул Валерий, – mea culpa! Жаль, Серега дрыхнет, он же эту гору, можно сказать, успел прочувствовать. Он мог бы тебе кое-что показать, как стемнеет. Весьма занимательное!
– Ночью? – удивился Келюс.
– Ночью. Вам, Ольга, я на это как-то намекал, но все не получается… Ну ладно, Николай, давай-ка рассказывай!
– Сейчас, – помрачнел Келюс. – Только… Знаешь, пошли отсюда! Мало ли… Знаю, бином, эти палатки!
– Лады, – кивнул бородач. – Не забудь бутылку захватить – ту, что от Бизона заныкал.
Они выбрались на небольшую полянку метрах в двухстах от лагеря. Здесь было совсем тихо, невысокий лес стоял черным непроходимым валом, а над головой раскинулось белое от звезд безлунное южное небо. На земле расстелили прихваченное из палатки одеяло, и Валерий принялся возиться с бутылкой.
– В общем… – начал Лунин и тут же запнулся. – – В общем, нам с Ольгой завтра же надо отсюда уезжать. Нас ищут по всему Крыму…
– То есть?
Валерий настолько удивился, что даже на миг прекратил возню с несговорчивой пробкой.
– Крымская милиция объявила розыск. И, боюсь, не только крымская.
– Да что случилось-то? – воскликнул самарский доцент, выбрасывая побежденную пробку куда-то в сторону опушки.
– Всякое, – неохотно проговорил Келюс. – Всякое… Фроат… Фрол…
– Что такое с Фролом Афанасьевичем? – удивился Валерий. – Насколько я понимаю, с ним уж точно ничего не может случиться.
– Фрол погиб…
Ольга тихо охнула Послышался странный стук: бутылка, выпавшая из рук археолога, ударилась о кружку.
– Ты… Ты… Да быть такого!.. – бормотал растерянный и пораженный Валерий. – Когда? Ты точно знаешь?
– Погоди, – прервал его Келюс, – сейчас все расскажу по порядку. Только не перебивайте…
…Говорить было трудно. Мрак, обступавший поляну, давил, мешая вспоминать. И без того невеселый рассказ казался особенно тяжелым и безнадежным. Наконец Лунин закончил и отхлебнул из протянутой Валерием кружки, совершенно не чувствуя пряного вкуса «Массандры».
– Да, – вздохнул Валерий. – То, что Шинджу, подлюгу этого, прикончили, это славно. А в общем… Плохо, что тебя Дурилка видел. Это очень плохо, Николай!
– Плохо, – вяло согласился Лунин, – да что уж теперь, бином…
– Николай, вам нельзя было сюда приезжать, – внезапно заговорила Ольга, – ничего бы со мной не случилось. Вам надо уходить через Канал Мика, там вы будете в безопасности…
– Нет, правильно, что приехал, – возразил бородач, – мы все-таки втроем, а может, и не втроем даже. Сообразим чего…