Кок'н'булл
Шрифт:
Тут профессор запнулся. Всего на полтона понизив голос, он позволил ему приблизиться к более приветливому и расслабленному звучанию. То и дело проскакивали нотки симпатии, отчего я чуть было не пришел к убеждению, что гневные выпады его — не более чем комедиантство: искусные декорации к чрезвычайно остроумной истории.
— Развитие рассказа — это отдельная тема, не так ли, мой малыш? Писатели утверждают, что сами толком не знают, что же будет дальше, что произойдет, когда очередной лист войдет под валик печатной машинки. То же самое, конечно же, происходит и в жизни. В жизни, в которой шансы, что произойдет хоть что-нибудь, и так до нелепости низки. И все равно, уже постфактум, нам непременно надо блеснуть, приукрасить
Кэрол вся зудела от предвкушения. Ей нужно было убить еще три часа. Она скинула с себя одежду и подрочила еще и еще, пока ее гениталии не стали дряблыми от бесконечного натирания, и все равно было еще только 16.30.
Она поднялась по ступенькам в спальню пастельных тонов и открыла стенной шкаф, где висела их одежда: Дэна — справа, Кэрол — слева. Есть в этом что-то зловещее, не так ли? Она еще раз переоделась, но на этот раз использовала не только свои вещи, после чего мигом прошлась по ящикам Дэновского стола, где он хранил бумаги: паспорт, свидетельство о рождении и тому подобное.
Около пяти вечера Та-Кэрол заметила Дэна, идущего по Форчен-грин-роуд. Она узнала его по бейсболке, по узким плечам и этой его невероятной кожаной куртке с круглым воротником и накладными эполетами. Ей было жаль, что Дэн не заглянул в лавку, хотя бы просто поздороваться. Она не стала бы настаивать на покупке, ей всего лишь хотелось, чтоб он был немного приветливее с людьми. Она смотрела на его истонченную фигуру, пока та не скрылась из виду, когда он свернул на аллею между двумя домами, которая вела к заброшенной станции, где обитало сборище мутантов.
Примерно в четверть шестого Кэрол припарковала свой желтый «Форд-Фиеста» в переулке за Мелроуз-мэншэнз. Она взяла эту машину напрокат, и в салоне сильно пахло резиновым напольным ковриком.
Она поднялась домой и снова переоделась. Намереваясь сделать все резко, на автомате, она все-таки застыла возле зеркала, восхищенно разглядывая свои обнаженные формы. При виде своего пениса Кэрол впала в забытье, как будто бредила наяву, настолько его вид контрастировал с тем, что она чувствовала, будучи одетой. В данный момент она действовала как никогда решительно и целенаправленно, однако не имела никакого понятия, к чему это все приведет. Из топкой трясины выступал ее пробный камень, и пробовала она его регулярно и со всевозрастающим осознанием. В вялом состоянии он был примерно три дюйма длиной, однако это был отличный толстый перец. При эрекции же он удлинялся вдвое, хотя в объеме увеличивался недостаточно.
Но больше всего Кэрол поразили не размеры пениса и не его безграничные возможности, но его универсальная гибкость. Он был как новозеландский барашек. Вялый Кэрол могла без труда загибать, как хотела. Если не выкручивать и не царапать острыми ноготками, она могла согнуть его в дирижабль, мяч, нос, рог, придать ему бесчисленное количество форм. Заткнув его меж сжатых бедер, она посмотрела на себя, и ей почудилось, будто она снова вернулась к состоянию стопроцентной женщины. Ее передернуло, и она с облегчением выпустила его. Полувялым пенисом Кэрол могла даже подтрахивать себя чуть — чуть, разворачивая головку на 180 градусов и засовывая ее во влагалище. Однако это все были детские забавы, никакого серьезного удовольствия.
Подобно стареющей поп-звезде, Кэрол расставляла акценты в своем представлении бесчисленными сменами костюма. И вот, наконец, настал финал. Кэрол знала, что без аплодисментов не останется, и в последнем наряде было все, что должно заставить публику кричать «бис». И тем не менее, одеваясь к вечеру, Кэрол позволила себе с полной ясностью осознать, насколько целенаправленность
К тому времени как Дэн вернулся с работы домой, фокус был уже на среднем расстоянии, а ужин на плите.
— Что на ужин? — спросил он, клацая о пол наимоднейшим алюминиевым дипломатом.
— О, привет, дорогой, — ответила Кэрол.
Она сделала вид, будто не заметила, как он вошел, и, оторвавшись от плиты, поспешила наградить его страстным поцелуем в обвисшие губы.
Дэн тут же обратил внимание на ее наряд и парфюм. На ней был длинный передник с изображением обнаженной женской фигуры, однако он не мог скрыть ни туфель на шпильках, ни прозрачных чулок. Это было настолько ей несвойственно. Не то чтобы Кэрол пренебрегала своими супружескими обязанностями; по поводу постели и кухни ее не в чем было упрекнуть. Она была настолько окультурена, что, как бы ни презирала Дэна, она даже и подумать не могла о том, чтобы отказать ему в ужине. Однако сексапильные аксессуары и нескрываемое желание, особенно теперь, были большим сюрпризом.
— Че так? — спросил Дэн, присаживаясь с баноч- [Ю7] кой кока-колы из холодильника, чтобы прочесть очередную сплетню из мира шоу-бизнеса.
— Сегодня наша третья годовщина, дурашка, — ответила Кэрол, передвигаясь от плиты к холодильнику, от холодильника к столу в ритме вальса. — Я подумала, нам надо это отметить.
— Че еще за годовщина? Мы поженились в апреле, а теперь конец сентября.
— Да нет, не та годовщина, дурашка, три года с той ночи, когда мы встретились… годовщина нашей первой… ну, ты понимаешь.
Кэрол, как могла, постаралась зардеться, но дальше бледноватого тона, проступившего по краям макияжа, дело не пошло.
— Ах вот чего… — Дэну это удалось много лучше, он покраснел, как бурак, до самых корней волос.
Мы, безусловно, понимаем, что сексуальная бравада Дэна, все его «прочистить духовочку» и пьяные выступления в прошлом — это показное. На самом деле Дэн боялся этого до судорог. Он боялся, что не обладает тем, что нужно для удовлетворения женщины. Всякий раз, когда он забирался на Кэрол, входил в нее, влажнел и обвисал, он еще лежал какое-то время, чувствуя, как ее губы впиваются в его плоть, и тогда осознание своей мужской неполноценности приходило к нему. Вся область его гениталий погружалась в нечто, по ощущениям напоминающее пушистую тьму. Он пытался привлечь внимание своего члена, напрягая и расслабляя лобковые и ягодичные мышцы, однако они, казалось, были отключены. С его техническим складом ума Дэн представлял себе мышцы в виде стальных тросов, которые должны бы передавать импульс от движущей силы огромного стенобитного тарана, но вместо этого они провисали, а их истончившиеся концы болтались в воздухе.
И хотя Кэрол не замечала этих припадков, Дэн, бывало, даже глотал горькие слезы посткоитальной тоски. Он понимал, что должен сказатьей что-то, откровенно обсудить ус тройство сопряжения его чувств и пениса. Уже достаточно пересмотрено было передач, где в прямом эфире поднимались эти вопросы, так что с терминологией он был знаком, однако у него элементарно не хватало мужества начать. Настолько проще было заснуть. А что? Даже если он дождется еще одной эрекции, что из того? Минута-другая тазовых вращений, вялый галоп по бледным прелестям Кэрол… и еще большая немощь в итоге.