Кокардас и Паспуаль
Шрифт:
– Я не сражаюсь с безоружными! Дай ему свою шпагу, мой храбрый друг!
Гасконец повиновался, но сквозь зубы тихонько пробурчал:
– Дьявольщина! Бедная ты моя! Отныне ты замарана
Гонзага схватил шпагу с жадностью. У него еще оставался шанс, ибо фехтовал он мастерски.
Присутствующие образовали круг. Здесь были все, кто днем находился в Тюильри, когда вершил свой суд юный монарх. Сейчас на кладбище Сен-Маглуар свершался еще более грандиозный суд – суд чести и благородства над низостью и преступлением.
Противники скрестили шпаги, и регент поднял повыше факел, дабы король мог увидеть все детали сражения. Чего стоило искусство Гонзага перед стремительной, мощной атакой мстителя, ждавшего своего часа двадцать лет! Все произошло в мгновение ока! Молниеносный выпад – и принц-убийца рухнул на землю с маленькой дырочкой во лбу.
– После слуг – господин! – прошептал Кокардас. – Малыш сдержал слово.
И он отбросил ногой в сторону свою шпагу, доверительно сказав Паспуалю:
– Мой славный, этой не повезло
Мадам де Невер, Флор, ставшая отныне маркизой де Шаверни, и Аврора поспешно подошли к Мелани Льебо, рану которой перевязывал королевский хирург.
Лагардер же по-прежнему стоял в центре круга, не в силах оторвать взгляд от лица поверженного противника.
– Анри, – произнесла герцогиня, – вот дочь Невера, ваша жена. Благословляю вас обоих у подножия его могилы.
Юный король был так потрясен разыгравшейся сценой, что не мог вымолвить ни слова. Филипп Орлеанский посмотрел на мраморную статую, под которой спал вечным сном Филипп Лотарингский, герцог Неверский. Затем, сжав руку графа, тихо сказал:
– Спасибо!
Лагардер в свою очередь поднял глаза на изображение покойного друга и на несколько мгновений застыл в неподвижности. Затем он возвел взор к небу; сломав о колено шпагу, красную от крови Гонзага, он бросил обломки к подножию статуи и произнес звенящим от напряжения голосом:
– Благодарю тебя, Боже! Невер, клятва моя исполнена!