Кокон Кастанеды

Брикер Мария

– Темка, милый мой Темка… – Ирина закрыла глаза, посидела так некоторое время, потерла виски. – Я почти не спала прошлую ночь, все время ворочалась. На душе тревожно было. Предчувствовала беду, сердцем предчувствовала. – Ирина, словно в подтверждение своих слов, приложила ухоженную руку к груди. Елена Петровна покосилась на красивые пальцы Ирины, тонкие, творческие, украшенные изысканным маникюром, явно сделанным в дорогом салоне, и, подавив желание спрятать свои пальцы с заусенцами под стол, задала следующий вопрос:

– Вы знали, что у Холмогорова были проблемы со здоровьем?

Ирина заметно смутилась, на ее бледном лице появилось подобие румянца.

– Вообще-то знала, – сказала она после паузы. – Темочка

мне рассказал по секрету про свое… нездоровье. Напился как-то и… – Ирина снова умолкла, посмотрела на Зотову тревожно. – Вы считаете, что это важно? Что это как-то поможет в расследовании его смерти?

– Все важно. Рассказывайте, Ира, – поторопила Елена Петровна.

– Мне не хотелось бы, чтобы эта информация выплыла наружу. Вы можете мне это обещать?

Зотова с готовностью кивнула. Она всегда с готовностью кивала, когда свидетели просили ее что-то им пообещать. От кивка, что называется, с нее не убудет, а дело с места сдвинется. Пока преступник на свободе разгуливает, мораль у нее одна – найти его и засадить за решетку.

– Слава на Темочку свалилась неожиданно. Очень долго он пытался пробиться на Центральное телевидение, работал репортером кабельных каналов, вел какие-то программы, но его не замечали. Он уже и надеяться перестал, и вдруг – приглашение от продюсеров на ОРТ. Уже после выхода первого эфира он, что называется, проснулся знаменитым. Популярность – серьезное испытание. В первую очередь – это ответственность: даже когда устаешь, нужно держать лицо, улыбаться с экрана, выглядеть бодрым, и неважно, что у тебя на душе. В результате – нервное перенапряжение, стресс, депрессия… Артема это не обошло, начались проблемы, он стал совершенно неадекватным, нервным, раздражительным, срывался по любому поводу. Он всегда был очень эмоциональным и несдержанным, с детства. В восьмом классе из дома сбегал, родителям что-то пытался доказать, – улыбнулась Ирина. – Нашли его в Прибалтике. Такой дурашка! Так вот, он мне открылся. Представляете, как тяжело ему было мне об этом рассказать? Я помогла ему найти врача. Холмогоров, правда, упирался, не хотел идти. Говорил, что пьет специальное лекарство и все скоро пройдет. Дошло до того, что я его буквально за шкирку к врачу привела. Марина Аркадьевна – прекрасный психотерапевт, высококлассный специалист в своей области, на нее во всем можно положиться. Артем сразу пошел с ней на контакт, поверил ей – это очень важно, доверять своему доктору. Сейчас жизнь такая пошла, ужасная жизнь! Некоторые ради денег на все идут, лекарства ненужные впаривают пациентам: на провизорских договорах сидят, с каждого проданного разрекламированного лекарства процент получают от фармакологических компаний. В страшное время мы живем! Что говорить об информации о пациенте – любой журналист «жареную» правду о Холмогорове с руками бы оторвал, поэтому Артем довольно долго со своей проблемой жил, боялся огласки.

– Вы как-то связаны с медициной? Откуда у вас такие сведения? – спросила Зотова.

– С медициной я связана узами Гименея. У меня муж врач. – Ирина допила свой кофе и перевернула чашку вверх дном на блюдце. – Погадать вам? – спросила она.

Елена Петровна перевернула свою чашечку и с любопытством посмотрела на Белкину. Гадать на кофейной гуще Зотова и сама любила, однажды она четко предсказала большие неприятности известному олигарху. Впрочем, чтобы узнать о будущих проблемах олигарха, Елене Петровне в чашку смотреть было необязательно. Олигарх не остался в долгу, в отместку нагадал ей увольнение. Угадал – вскоре она ушла с Петровки в прокуратуру, куда ее уже давно заманивали.

Ирина придвинула к себе блюдце Елены Петровны, осторожно взяла чашку двумя пальчиками за ручку и заглянула внутрь.

– Насколько я знаю, вы Строгановское училище окончили? Диплом получили. Почему же по специальности не стали работать? –

спросила Елена Петровна, вытягивая шею и пытаясь разглядеть кофейный узор на дне своей чашки.

– Женщин в эту область не особенно пускают, это прерогатива мужчин. И потом, архитектура очень консервативна, а я по натуре – свободный художник. Сейчас работаю ландшафтным дизайнером – облагораживаю приусадебные фазенды российских нуворишей. Тоже, конечно, не особенно развернешься, но все же простора для фантазии больше.

– Это вы ухаживаете за цветником Холмогорова?

– Да, я. Это мои цветы. У дочки внезапно аллергия началась, пришлось от растений избавляться, но рука не поднялась цветы убить. Тема мне площадь предоставил с условием, что я буду сама за ними смотреть. Два раза в неделю мотаюсь сюда, в среду и субботу. В последнюю субботу не смогла приехать. У меня дочка приболела. Артем умер, и теперь цветы тоже умрут. Алена не пустит меня на порог этой квартиры. Странно… – Ирина осторожно отставила чашку на блюдце и впервые посмотрела Зотовой в глаза.

– Что там? Все плохо? – ненавязчиво поинтересовалась следователь, ощутив в душе неприятный холодок.

– Я ничего не вижу. Вы спрятали от меня всю информацию о себе.

– О, да! Это я умею, – рассмеялась Елена Петровна с облегчением. Она не верила в предсказания, но почему-то все равно волновалась. – А ваш муж в какой области практикует? – перевела она тему.

– Ой, не спрашивайте, – отмахнулась Ирина – о своей чашке она забыла. – Он уролог-андролог, в коммерческой клинике работает и зарабатывает неплохие деньги. Когда я за него замуж выходила, даже не могла представить, что урология – такая перспективная область… Простите, я отвлеклась…

Белкина рассмеялась, и в памяти Елены Петровны сразу всплыл рассказ Алены Цыплаковой о ее бракосочетании с Холмогоровым. Неудивительно, что невеста расстроилась, если в течение всей церемонии свидетельница с ее стороны веселилась: смех Ирины Белкиной изяществом не отличался. Она не смеялась – она ржала, как сивый мерин. Елена Петровна смешалась и выпала из темы беседы от неожиданности: не вязался смех Белкиной с ее утонченным образом.

– Координаты доктора назовите, пожалуйста, – попросила Зотова.

– Марина Аркадьевна Воронцова. Медицинский центр «Ласточкино гнездо». Мой муж там же работает. С Мариной Аркадьевной они коллеги, иногда даже одного пациента ведут. Собственно, через мужа я доктора и Темке нашла, он Воронцову посоветовал. Наблюдение у андролога Темочке не требовалось, он обошелся курсом психотерапии, после лечения он вновь почувствовал себя нормальным, полноценным мужчиной. Повеселел, расцвел на глазах, возбужденный и загадочный такой ходил…

«Возбужденный и загадочный», – отметила Зотова. Хороший доктор лечил Холмогорова: так ему помог, что телеведущий окончательно свихнулся. Муж Белкиной тоже загадочный – с какой это радости он советовал врача для ее любовника? Очень любопытная история. Особенно любопытно, что муж Белкиной совместно с психотерапевтом Мариной Аркадьевной Воронцовой ведут одного пациента. Чем уролог-андролог может помочь пациентам с больной психикой? О подобной практике лечения шизофрении она ни разу не слышала.

– Как долго вас с Холмогоровым связывали интимные отношения? – спросила в лоб Зотова.

– Какие? – Белкина удивленно посмотрела на Елену Петровну. Елена Петровна, в свою очередь, удивленно посмотрела на Белкину. – Это вам Алена наплела про наши интимные отношения? – спросила она. – Дурочка какая, вечно она выдумывает… Алена всю жизнь нас подозревала в адюльтере и страшно ревновала. Мнительная она очень и, говоря по правде, недалекая. Не понимает, что, кроме телесной привязанности, существует духовная связь. С Артемом мы никогда не были любовниками. Я его как мужика-то не воспринимаю. Мне всегда нравились сильные мужчины, а Темочка – подкаблучник.