Кокон
Шрифт:
— Ничка, где у этого хмыря бабки-то?
— В тумбочке под теликом посмотрите.
— Да смотрели уже — нет ничего.
— Тогда в книгах.
Вероника! Одетая, она стояла на пороге и деловито руководила каким-то непонятными личностями, поигрывая на ладони… Максовой золотой цепочкой! Сука! Вытащила, видать, из кружки!
— В диване еще обычно прячут, — голос был подростковый, ломкий.
Ника усмехнулась:
— Так проверьте!
— А этот?
— А выкиньте! Нет, осторожненько переложите на пол.
— А не проснется?
— Ха! Я ему три таблетки всыпала. До утра будет храпеть, а то и больше.
— Ну ты молодец, Ничка!
Тихомиров похолодел: он сразу
И как только незваные гости ухватили его за ноги, намереваясь стянуть с дивана, от всей души заехал одному пяткой в глаз…
— Уй-а-а-а! — завопил тот…
Свет выпавшего фонарика выхватил из темноты большой лягушачий рот… Ага! Знакомая компания!
Вскочив, Максим ударил кулаком в зубы одному, второй убежал на кухню… А Ника?
А Ники в квартире уже не было! Лишь в распахнутую дверь тянуло с лестничной клетки холодом и затхлой мочой.
— А ну стоять, гоблины!
Ага, будут они дожидаться, как же! Один кинулся под ноги — сообразил, черт, — Максим споткнулся… Пока вставал, двое уже успели убежать… Но последнего он все-таки прихватил, прижал в дверях:
— Ну, говори, сука! Убью!
— А что говорить-то, дяденька? Все скажу, только отпустите.
В общем, он рассказал, что знал, и Тихомиров его отпустил — и в самом-то деле, не убивать же?
Не первая это была квартирка. А бандой руководила Вероника — ушлой оказалась девочка, мигом сообразила, что в смутные времена не грех и поживиться, пошарить, где что плохо лежит. С работы почти всех обнесла — это уже потом Максим узнал, да вообще многих своих знакомых. Не просто так в квартирки проникала — с выдумкой. Вот как тут, во дворе, — здорово разыграла, артистка.
Что ж, вот она, оказывается, какая любовь-то бывает, а в общем-то — и была ли? Скорее уж — нет, чем да. Потому и переживать нечего, а цепочку золотую… да черт с ней, с цепочкой. В крайнем случае, если затянется все до зимы, найдется еще, что продать.
Ну Ника!!!
Глава 4
Осень
Осень в этом году выдалась дождливой, а солнышко из-за проклятого тумана не светило в полную силу и не могло высушить грязь. Народ помаленьку приспосабливался к сложившейся ситуации, однако многие отчаялись — кто-то вешался, кто-то умирал с голоду, а кто-то грабил, выметая из магазинов и складов остатки продуктов — муку, макароны, тушенку. Отбившаяся от рук молодежь начинала сколачивала лихие банды, экспроприировавшие продукты у «куркулей» — так они именовали хозяев огородиков и частных домишек. Бензин повсеместно закончился — машины начинали менять на велосипеды, пока давали одну за три, но пропорция имела явную тенденцию к увеличению. Магазинная торговля давно замерла, зато несказанно оживилась рыночная, опять таки меновая, бартерная.
Первого сентября родители по привычке отправили детей в школу… увы, учебный год продлился меньше недели — убедившись, что не получат за свой труд никакой платы, учителя обратились к собственным насущным нуждам. Заниматься благотворительностью в таких условиях — непозволительная роскошь.
То же самое творилось и с другими учреждениями, почти все частные фирмы закрылись, за отсутствием топлива встала и автобаза, лишь ТЭЦ, слава богу, еще дымила, исправно снабжая город электроэнергией. Почему — непонятно. То ли у директора была еще какая-то
Максим, пока не сжег весь бензин, ездил на пригородные поля, раньше колхозные, а ныне принадлежавшие какому-то акционерному обществу. Организовать охрану общество не сумело: сами же охранники начали воровать первыми — урожай вывозили машинами, за ними потянулись работники, затем и весь прочий люд, у кого хватало смелости, наглости и силы. Картошка, свекла, горох, не брезговали даже турнепсом — перед наступлением зимы все имело цену. В частных домах резко возрос спрос на домашних животных — свиней, коз, коров, все вдруг быстро вспомнили народную мудрость о том, что коровушка богатым не сделает, но и умереть не даст. А призрак голодной смерти уже маячил не так уж и далеко, хотя многие этого еще в полной мере не осознали.
Едва не ограбленный Тихомиров стал теперь осторожнее, сведя к минимуму случайные связи. Частенько, почти каждый день, навещал сестру — помогал с огородом, потом укрепил забор, пустив поверху колючую проволоку, несколько мотков которой Макс обменял на музыкальный центр. Бартер, естественно, происходил на рынке, разросшемся почти на два квартала. Пожалуй, сейчас там можно было приобрести все, особенно велик был спрос на резиновые сапоги и дешевые теплые вещи, брали также свечки, и фонарики, и — во множестве — батарейки, благо те стоили дешево — четыре штуки можно было легко выменять за пару морковин. А вот на сотовые телефоны, компьютеры, телевизоры и прочие подобные вещи спрос резко упал, как и на автозапчасти. Неожиданным дефицитом вдруг стали книги, причем самые разные. Скупив все на лотках и в магазинах, народишко с нехорошим прищуром начинал присматриваться к библиотекам.
Тихомиров, как и многие его знакомые, тоже приобрел привычку коротать вечера с книжкой, правда, пользовался пока своими собственными запасами и сейчас вот перечитывал Джойса. «Улисс» чем-то напоминал ему все происходящее вокруг, иногда наталкивая на самые неожиданные мысли.
Каждый день Максим старался провести с пользой — что-нибудь выменять, что-то где-то найти, погоня за продуктами занимала почти все его время, как, впрочем, и у всех. Он уже сделал солидный запасец тушенки, макарон и круп, пересыпав последние по пластиковым полуторалитровым бутылкам, которые сложил аккуратной поленницей у стены. Когда кончился бензин, перетащил в квартиру аккумулятор — машины сейчас грабили вовсе уж беззастенчиво: милиции нет, а в салоне каждую ночь спать не будешь. Брали, конечно, то, что неосторожно оставляли в бардачках и салонах, — запчасти были не нужны. Правда, молодежь куролесила и просто так, окончательно ошалев от полнейшей безнаказанности и скуки. Некоторые автовладельцы, правда, объединялись, выставляли патруль… выглядело все это глупо — ну кому, спрашивается, нужны сейчас эти красивые, но абсолютно бесполезные «ауди», «рено», «форды»?
Другое дело — велосипед! За последний месяц подорожали они страшно — за старый, еще советских времен, «Салют» без зазрения совести просили десять мешков картошки. Правда, ходили слухи, что кому-то повезло купить велик просто за деньги… за бумажки, ныне годные лишь на то, чтобы оклеивать стены. Продукты! В них была сейчас вся сила.
В один из таких хмурых сентябрьских дней Максим возвращался домой от сестры. Приближался вечер, с желтого неба сыпал мелкой крупой дождик. В грязных темно-коричневых лужах, дрожа, отражались лампочки уличных фонарей, горящие вполнакала. Спасибо энергетикам и за это — иначе сидели бы в полной тьме, как при царе Горохе. А ведь рано или поздно так и будет! Если ничего не изменится, если город так и останется в этом проклятом коконе.