Коктейль со Смертью
Шрифт:
— Я запланировал довольно неприятную работу, которую долго откладывал. Пожилая дама, настоящая аристократка, ей за девяносто, но она бодра и полна жизни. Я позволил ей пожить лишний год, потом еще один. Высшие силы тоже не торопились, но теперь пришел ее черед. Сердце уже едва билось, и я решил пойти туда, раз уж ты оказалась занята. Но по дороге мне позвонил Иисус и предложил выпить вместе бокал вина, так что у меня появился повод оттянуть визит к старушке. Благодаря этому она еще успеет сыграть последний раз в покер.
— Иисус? Ты встречался с Иисусом? За бокалом вина?!
— Именно так. Мы с ним
— Мы говорим с тобой о том самом Иисусе? Из Библии? Иисусе из Назарета? Сыне Божием?
— Откуда такая подозрительность? — удивился патрон. — А с кем же еще? Что в этом странного?
Я расхохоталась:
— Я чуть не купилась на это с Дьяволом. Ты ведь так образно выражаешься. Только не говори мне, что Иисус тоже бродит по Стокгольму. Или наш город стал местом проведения экзистенциальной конференции? Только без ограничения движения и полицейских кордонов? Я всегда считала, что Иисус умер две тысячи лет назад. Он, конечно, воскрес, если верить Библии, но ненадолго, и потом снова исчез навсегда…
Патрон только улыбнулся.
— Мы распеваем, что Бог ходит по земле, по улицам и площадям… ты знаешь все эти песнопения… Но стоит кому-нибудь заявить, что он видел Иисуса на площади, как его немедленно объявят сумасшедшим… Но, несмотря на все это, мы верим… Верим, что Бог существует, или Иисус существует, и что он ходит по площадям и улицам, хотя…
— По-моему, ты сама не понимаешь, что говоришь. Я это и имел в виду, что он ходит по улицам и площадям. Подчеркиваю, ходит, а не порхает, как ангелы. И не только он. Будда, Мухаммед и множество других пророков ходят по улицам и продолжают делать свое дело… Во благо человечества.
Облокотившись на спинку стула, я посмотрела на патрона. Нет, он не смеялся надо мной. Напротив, был абсолютно серьезен. С точно таким же видом он говорил о Дьяволе. Но я уже не могла успокоиться. Все это было выше моего понимания.
— Так ты встречался с Иисусом? Но как же он жив до сих пор? Нет, я так больше не могу… Не могу поверить, что он… Что ему делать в Стокгольме?
— В каком смысле?
— Ну… ты ведь тоже здесь… Что вы все тут забыли?
Патрон снова улыбнулся.
— Стокгольм, конечно, не столица мира, но люди живут и умирают и здесь. Для нас с Иисусом мир — место работы, просто обычно мы трудимся на разных широтах, а когда оказываемся поблизости, встречаемся. Как сегодня. В этом нет ничего странного, Эрика. Странным было только его самочувствие.
— И что с ним?
Патрон вздохнул и поднялся со стула, чтобы проверить жаркое в духовке. Он быстро захлопнул дверцу, но аромат распространился по кухне с новой силой, и у меня потекли слюнки.
— Я редко видел Иисуса довольным, но сегодня он был в ужасном настроении. Он много говорил. О нехватке… Подожди, какое же слово он использовал… не мораль… не любовь… у него очень богатый словарный запас… Кажется, он говорил о понимании. Иисус сказал, что его работа — борьба со злом, и многие века оно не меняло свой облик, оставаясь прежним. Зато добро изменилось. Теперь это уже не два прямо противоположных полюса,
— Но разве не Иисус говорил людям: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» [20] ?
Патрон вздохнул.
— Да, но это не противоречит моим словам. Можно жить сегодняшним днем и одновременно строить планы на завтра. Я говорю о другом. Немного подумать о будущем никому не повредит. Скорее, наоборот. Знаю, тебе это кажется нелогичным, но именно так сказал Иисус. Наверное, он очень устал.
20
Матф. 6:34.
— И что было дальше?
— Его меланхолия передалась мне, и мы сидели вместе, заказывая бокал за бокалом. Вспоминали старые времена, беседовали… А потом он вдруг сказал то, что напугало меня больше всего.
— Что?
Патрон вынул из духовки жаркое. Разделив его на две порции, разложил их по тарелкам, добавил гарнир и изящным жестом поставил на стол. Я принялась за еду. Он тоже. Утолив голод, я продолжила расспросы. Никакое жаркое в мире не могло унять моего любопытства.
— Восхитительно! Спасибо за ужин. Так что сказал Иисус?
Патрон отложил нож и вилку, проглотил кусочек мяса и взялся за бокал.
— Он сказал… сказал, что временами наш уговор кажется ему не таким уж удачным решением. Он боится, что соглашение, достигнутое нами, да, то самое, две тысячи лет назад, было большой ошибкой. Представь, сказал он, и глаза его увлажнились, представь, что Высшие силы получили бы то, что хотели. Скольких бед нам удалось бы избежать… и мне тоже не пришлось бы страдать… Что я мог на это ответить? Ведь самое лучшее, что случилось со мной за последние тысячелетия, это ты.
«А как же Магга?» — чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык. Думаю, с ней ему тоже было неплохо, учитывая ее фигуру.
— Что за уговор?
Патрон доел то, что оставалось у него на тарелке. Томаты и оливки сначала лежали ровными полукружьями, но в процессе еды перемешались и превратились в красно-черную массу… Смешай любовь и смерть — и получатся помои.
Он не отвечал, и я повторила вопрос. Потом еще раз. Все это время Смерть смотрел на меня очень серьезно. В конце концов он протянул руку и погладил меня по щеке. Я поймала кончики его пальцев губами и лизнула. Он встал и положил нам добавки.