Колбаса

Дэс Владимир

Они говорят и дальше, но уже тише, тише и тише. Кто-то рвется в бар.

СУМАСШЕДШИЙ . Куда лезешь, не видишь, я стою. (Бьет кого-то за дверью и говорит с сожалением.) Эх жаль, нет рядом любимых санитаров. Мы бы с ними вмиг навели порядок, вот специалисты, так специалисты.

Молодые люди опять кричат: «Бармен, «колы»!» И опять «займ, дисконт, дистрибьютер».

СУМАСШЕДШИЙ (продолжая). Сразу бы все замолчали, перестали бы просить «Колу» всякую.

Опять кого-то рвущегося в бар бьет через полуоткрьипую дверь.

СУМАСШЕДШИЙ .

Куда лезешь, не видишь, я стою?!

УБИЙЦА (с бутылкой шампанского подходит к подругам). Девочки, угощаю! ПОДРУГА . Чего это ты такой веселый?

УБИЙЦА . Дело одно решил.

Убийца весело чмокает Подругу в щечку. Зоя, глядя на них, вздыхает.

В это время музыка резко обрывается. Диктор зачитывает правительственное сообщение: «По настоятельной просьбе народа и с одобрения палаты, правительство решило с целью предотвращения задержек по выплате пенсий ввести с завтрашнего дня налог на продолжительность жизни. Он взимается с мужчин старше шестидесяти лет и с женщин старше пятидесяти пяти.

Тем самым деньги на пенсии поступят в бюджет от самих пенсионеров».

Молодые люди, пьющие колу, кричат «ура!» и аплодируют.

Бармен равнодушно трясет шейкер.

ЗОЯ . Надо же, что придумали! Пойду в музей, к Пал Палычу.

ПОДРУГА . Мне лично все равно: пенсию я не получаю, а до пятидесяти пяти мне еще далеко. Пусть себе вводят.

УБИЙЦА . Ха, вот-ведь придумали. Надо спешить. (Отвернувшись от подруг, говорит в зал.) А то, чего доброго, введут налог на убийства. (Бежит к Бармену.)

СУМАСШЕДШИЙ . Да, до такого даже самый заслуженный клиент моей любимой психушки не смог бы додуматься. (Снимает швейцарскую фуражку и бросает на пол). Хватит, стулом был, премьером был (загибает пальцы), швейцаром быть надоело, пойду в демократы, хочу тоже законы писать, налоги идиотские вводить.

Свет гаснет, продолжает транслироваться сообщение о введении налога на жизнь: «Внимание, внимание! Все люди, достигшие пенсионного возраста, обязаны платить налог на жизнь налог взимается…»

Сцена вторая

Музей

Почти в центре сцены стоит огромный куб из стекла, в нем – вросший в кресло Пал Палыч. На кубе музейные таблички: «Экспонат», «Начальник», «Руками не трогать».

Рядом с кубом стоит Фикус, на нем наискось таблички: «Экспонат», «Фикус разумный».

Оба экспоната дремлют.

Наконец включается свет и становятся слышны голоса посетителей.

Фикус и Пал Палыч вздрагивают.

Оба одновременно потягиваются. Раскланиваются друг с другом.

В начале сцены звучала тихая музыка, а затем, как только включился свет, зазвучала бравурная.

Входит, шаркая подошвами, служительница музея, здоровается с Пал Палычем и Фикусом, вешает на них дополнительные таблички: на Пал Палыча – «Кормить разрешается», на Фикус – «Поливать водкой запрещается».

ПАЛ ПАЛЫЧ . Что нового, Матрена Ивановна?

МАТРЕНА ИВАНОВНА . Налог новый ввели, то ли на жизнь, то ли на смерть, не поймешь. Одно понятно: велят умирать побыстрее, мешаем, мол, им.

ПАЛ ПАЛЫЧ . Кому это «им»?

МАТРЕНА ИВАНОВНА . Да уж знамо кому… ( Уходит,

бормоча что-то себе под нос.)

ПАЛ ПАЛЫЧ (Фикусу). Вот видишь, там уже с ума помаленьку сходят, а мы с тобой здесь – в сытости и тепле. Правда, ты без водки, я без Зойки.

Входят Зоя под руку с Художником и Чижиков под руку с Евой.

Пал Палыч вначале радостно пытается подскочить, но, увидев Художника рядом с Зоей, замирает.

Фикус радостно хлопает листьями.

Звучит песня «Разлука, ты, разлука…» Зоя подходит к Пал Палычу, высвобождая свою руку из руки Художника. Тот курит сигару и, оставив ее с Пал Палычем, подходит вместе с Чижиковым и Евой к Фикусу.

Зоя молча достает чашку и, подвязав слюнявчик, начинает кормить Пал Палыча, который, видимо, что-то поняв, после каждой ложки отворачивается.

ЧИЖИКОВ (хвастливо). А мне Еву отдали.

ХУДОЖНИК . Тебе Евой заплатили.

ЧИЖИКОВ (с вызовом). Пусть так. Главное, теперь она моя. (Достает сигарету и говорит нарочито громко.) Ева, огня!

Ева моментально щелкает зажигалкой и подносит ему. Чижиков торжествующе обводит взглядом окружающих .

ХУДОЖНИК . Ева, огня!

Ева моментально подносит зажигалку и ему. Художник щелкает Чижикова по носу. Чижиков от огорчения ломает сигарету и, оглянувшись по сторонам, подходит к Зое с Пал Палычем.

ЧИЖИКОВ . Пал Палыч, а помните девятьсот тысяч, которые я вам дал в тот день, когда вас сняли? (Пал Палыч делает вид, что не понимает, о чем разговор.) Так они фальшивые!

Пал Палыч вздрагивает. Зоя замирает. Чижиков, довольный, что сделал гадость, уходит со сцены, утаскивая за собой Еву.

ПАЛ ПАЛЫЧ И ЗОЯ ( одновременно ). Как фальшивая?!

Художник отходит от Фикуса, напоследок пыхнув на него дымом. Фикус радостно тянется к табачному облаку.

ХУДОЖНИК ( Пал Палычу и Зое). Точно, фальшивая. Ее вон тот пьянчуга облезлый нарисовал. Заменил единицу на девятку – и готово!

Показывает на Фикус, который при этих словах съеживается в комок. Зоя отскакивает от Пал Палыча, из рук ее падают плошка, ложка. Хватает свою сумочку, роется в ней.

ЗОЯ . Я нутром чуяла: тут какой-то подвох, раз сказал, чтобы я лейку на эти деньги купила. Негодяй! Ладно, я ее отложила на черный день ( Роется и наконец находит бумажку.) Нашла! ( Бросает купюру в лицо Пал Палычу.) Правильно тебя в музей засадили!

Зоя выбегает.

Художник медленно, торжественно, как человек тоже сделавший свое черное дело, огибает Пал Палыча и Фикус, медленно читает таблички, напевая при этом «Сердце красавиц склонно к измене…»

Потом уходит и он.

Пал Палыч судорожно хватает фальшивую купюру. Суетится, не зная, что с нею делать, куда сунуть.

В зал входят Пролетарии.

Пал Палыч зажимает полумиллионную бумажку в кулаке.

Пролетарии осматривают Фикус, а затем замечают Пал Палыча и вытягиваются в струнку, рассмотрев пониже таблички «Экспонат» надпись «Начальник».

Робко подходят и вдруг падают на колени.