Кольцо Афродиты
Шрифт:
– Халло, дядька.- сказал я.- Паришь ноги?
– Парю. Блядский Аркадий. Такие у него яйца твердые... Корунды какие-то.
– За что ты его?
– За все. Газету нашу закрыли, счет в банке заморзили, племянник у меня долбоебом растет.
– А нас из дома выселяют,- пожаловался я.
– Ну, вот,- прокряхтел дядька, потирая ноги.- Мало я его бил. Ты уж извини, племянник, не знал.
– Да хули,- говорю.
– Не-не,- говорит дядька,- это нельзя так оставить. Нам нужно выпить.
Он окончательно
Пиздатая, вопче, была водка. Не то что "Лев, говнюк, Толстой".
– Кто газету закрыл-то?- говорю.
– Власти, ехать их в жопу.
– Вот и меня - они выселяют.
– Суки,- равнодушно сказал дядька.
С этим трудно было спорить.
– Чем теперь подумываешь заняться?- спросил я, и сам же ответил.Переeду на другую квартиру.
– Переeзжай ко мне,- предложил дядька.- Ток чур - бап не таскать.
– А я разве таскал?- удивился я.- Они сами за мной таскаются. Суки.
– А я,- говорит дядька,- терь стихи писать буду.
– А умеишь?
– Но.
– Я тож,- сказал я.- Написал вчерась стихотворенье. О чем - не пойму. Слуш.
– Слушаю.
– "Я пижжу чернага дрозда Нагой и у ниво Растет махнатыя пизда А больше ничиво".
Стихотворение кролика,- почему-то объяснил я.- Кроличек маленький, ушками прядет, а ножками так и сучит.
– Хорошие стихи,- задумчиво произнес дядька.- Особенно впечатляют "нагой" и "махнатыя". И - как финал безнадежности - "ничиво".
– Баньши,- сказал я.
– Чо?
– Через плечо.
– Ладно,- говорит дядь Володя слегка нервно,- иди отсюда.
– А когда к тебе можно переeхать?
– Да никогда, пожалуй. Тут тебе не публичный дом.
Я обиделся и ушел. А сам думаю:"Скверный у меня дядька. Пойду-ка я к Марфе".
– Ты?- удивилась она.
– Жопой дергаешь цветы,- зарифмовал я - по-моeму, страшно смешно.
– Ну, входи, покойничек.
Я вошел. И чего она "покойничком" обзывается, лесбианка?
Тут же на меня слюняво накинулась ее собачка - ебучая левретка. Отправив прицельным пинком суку в гостинную, я повернулся к Марфе.
– Твоих рук,- говорю,- работа?
– Ты о чем?
– Ну, это... Ми тибя придуприжьдали, а ви ни слюшали,- спародировал я Тихона.
– А... Но, то - да. Буди там заложон атель "Марфа-Посадница".
– Сука,- говорю,- пааная.
– Бомж,- отвечает она.
Что мне было на это ответить? Схватил я ее и потащил в постель.
– Гошенька, Гошенька,- запричитала она.- Первая, блядь, встреча последняя, на хуй, встреча...
– Вторая,- напомнил я.
Белье на ней было своеобразное. И не белье даже, а так - набор кожанных ремешков.
–
А она, сука, запускает руку под кровать и вытаскивает оттуда плеть. Ну, тут мне совсем все ясно про нее стало. А она меня, как ни в чем не бывало,- плетью по спине. Уж это-то мне совсем не понравилось. Забрал я у нее плеть, да как дам ногой по грудям. Думала, дура, что я с женщиной не справлюсь.
– На кого,- говорю,- плеть подымаешь? На мужчину, Царя, соответственно, Природы?
Хотела она еще что-то сказать, но тут я ее рукой за челюсть ухватил и на себя потянул. И вылезла проклятая челюсть изо рта! Так я узнал главный секрет Мафии.
Короче, дал я ей хорошенькой пизды, а потом - в отместку - выeбал. И уже тогда говорю спокойно:
– Поду скупнусь.
Схватил левретку подмышку и пошел в ванную. Пустил воду и стал думать, что мне с проклятой левреткой делать. Вспомнил вдруг Ваню Тургенева, Муму, хуе-мае-э, думаю, тут и думать нечего. Бросил левретку в воду и веслом огрел.
Пошла, родимая, камнем. Просто сердце радуeтся. Сам уж в воду не полез - ну его на хуй, с дохлой левреткой купаться. Выключил воду и вдруг слышу-Марфа кому-то по телефону говорит: так, мол, и так, получен ишалон онаши, но требуeтся транспорт- перевезти на гошину квартиру.
"На мою?"- вздрогнул я. Но так как наши Писатели пишут "г" и "ч" одинаково, то даже не знаю, что я сделал. Во всяком случае, вышeл я из ванной вполне удовлетворенный. И только потом вспомнил, что Гоша - это не я, а Жора. Смотрю - а Марфа кладет трубку и подозрительно говорит:
– Волосы у тебя сухие. Пачиму?
– Патаму,- говорю.- И не купался я вовсe, а собашку твою мачил. А потом думу себе: ну-во на хуй - с собачий падалью плавать.
– Мими?
– Муму.
– Блядь, где Мими?
– Погодь,- говорю,- ща притараню.
Выловил в ванне трупец, принес Марфе. Та зашлась. Пока она рыдала, я ея исчо рас выэбал. И очень дажа проста.
Марфа по обыкновению ушла в отключку. Тады я забросил трупец Мими на шкап, а сам решил поинтересоваца, каму ш она, Марпа, звонила. Сымаю трупку, дручу "рипит". А оно в ответ рипит. А после мусской голас снемаит трупку и грит:
– Власти слушают.
Тут мне ваще хуева стало. Сток я секретофф взнал за 1 день!
И понял я, шо протиф них не папреж. Оне - Власти, Мафия - фсе вместе, а я - 1.
Ушел я срочно к себе домой. В полутемном коридоре Сидорыч, попукивая от натуги, делал вид, шо моeт пол.
– Ты тряпкой не возюкай,- зарычал на него я. Очень злой был.
– Здрастуй, Гошенька,- улыбнулся в ответ Сидорыч.- Ноне - чую - особый день.
Ноне чот произойдет.
– Говори,- говорю.- А то - помяни мое слово - по яйцам получишь. Уж в больно удобной позе ты тут стоишь.