Кольцо Анахиты
Шрифт:
Мы заглянули в конюшню и на псарню, точнее, двери приоткрыли и посмотрели издали на лошадей и собак. Люська представила меня конюшему и ветеринару-собаководу, но я крупно сомневалась, что сама загляну туда снова. Охотничьи собаки меня не интересовали, а верхом ездить я и хотела бы научиться, но вряд ли кто-то стал бы меня учить. Да и боюсь я их, лошадей.
В гараж и мастерские мы заходить не стали, прошли через цветник, за которым виднелись корты, и снова вышли к парадному фасаду. Перед ним был разбит роскошный сад во французском стиле — с красными песчаными дорожками, фигурно подстриженными кустами, скамеечками, беседками и даже фонтаном в центре. Впрочем,
=============================================
Гуляли мы довольно долго. Люська пыталась впихнуть в меня невероятное количество полезных сведений касательно жизни в замке, но они влетали мне в одно ухо и тут же вылетали из другого. Наконец она посмотрела на часы и решила, что пора уже переодеваться к обеду.
Корги, хорошо знакомые с распорядком дня, направились прямиком в столовую, а мы поднялись по лестнице на второй этаж. Да, лестница была, конечно, роскошная. Красную ковровую дорожку прижимали к ступеням начищенные до блеска латунные брусья. Я потрогала искусно вырезанные балясины, погладила блестящие широкие перила. Интересно, Питер съезжал по ним в детстве, когда гостил у деда?
— Настоящий дуб, — похвасталась Люська. — Мореный. Ступеньки, конечно, меняли, а вот все остальное — еще тюдоровских времен. Тут вообще перестраивали только стены, а начинка почти вся сохранилась. Только раньше это был не холл, а парадный зал.
На середине высоты лестница раздваивалась и двумя крыльями поднималась к широченной площадке-галерее с высокими перилами. На глухой стене, ныряющей в два коридора, висели портреты — разумеется, фамильные.
— Когда здесь приемы с танцами, на площадке сидит оркестр. Пойдем, я тебе быстренько наши комнаты покажу, а потом отведу тебя в твои.
Люська потащила меня в левый коридор, где было темно.
— Черт, лампочка перегорела. Сейчас позвоню Джонсону, пусть поменяют.
Насколько позволял свет с площадки, я рассмотрела длинный широкий коридор с тремя дверьми по одну сторону. Портреты висели и здесь. Люська открыла среднюю дверь, и мы вошли в большую светлую комнату с тремя окнами. Мебели в ней было немного — кроме, конечно, огромной кровати под гобеленовым покрывалом, на которой с комфортом могли бы спать даже не трое, а четверо. Две тумбочки с маленькими лампами для чтения, неширокая мягкая скамеечка с атласной обивкой в ногах, еще одна такая же у среднего окна. Комод для белья, туалетный столик, кресло у камина с мраморной доской, большая плазменная панель напротив кровати, несколько пейзажей на стенах — вот и вся обстановка.
Пока я озиралась, Люська сняла со стены телефон-трубку, набрала две цифры, дождалась ответа и быстро отдала распоряжения — я поняла только «коридор» и «лампочка».
— Смотри, такие телефоны висят везде, — сказала она, повесив трубку. — И списки внутренних номеров. Чтобы позвонить в город, надо набрать 0. Не поверишь, у дяди Скайворта были еще настоящие звонки. Как в кино — веревки с кисточкой. Ослиные хвосты. Первое, что сделал Питер, — установил мини-АТС. Сначала, конечно, все были недовольны, но потом привыкли.
— А это куда двери? — спросила я. — Как-то, на мой пошлый взгляд, их тут многовато.
В спальне действительно было слишком много дверей — кроме входной, еще четыре. Они располагались симметрично по обе стороны от кровати и в противоположной стене. Люська открыла одну из них рядом с телевизором. Там оказалась гардеробная — шкафы, большое зеркало, мягкая банкетка
— Это мой лягушатник, — сказала Люська, поправив сбившийся плед. — Он же будуар. Должна же я где-то обижаться на мужа [20] . Если Питер очень сильно храпит, и мне никак не удается его перекатить на бок, ухожу спать сюда. У него с другой стороны точно такая же гардеробная и ванная, а вот личная комната побольше. Раза в два. Там у него кабинет. Ну все, пойдем.
Мы не стали возвращаться в спальню, вышли в коридор через еще одну дверь. И как только Люська терпит такое количество дверей? Меня они всегда раздражали, особенно открытые. Точно так же, как не закрытые шкафы или не задвинутые ящики.
20
Будуар (франц. boudoir, от bouder — дуться, капризничать) — личная комната хозяйки дома
Я шла за Люськой через площадку к противоположному коридору, когда почувствовала легкое дуновение. Как будто сквозняк в спину, только не холодный, а теплый. А еще — взгляд. Чей-то пристальный взгляд. Он был буквально физически ощутим — как прикосновение. Я обернулась — никого. Разве что в самом конце того коридора, откуда мы вышли, в самой тени?
— Люсь, мне кажется, на меня кто-то смотрит, — прошептала я.
— Где? — остановилась она.
— Там. В том коридоре.
— Не выдумывай, никого там нет.
Она вернулась, прошла по коридору до самого конца, подергала ручку последней двери
— У Питера закрыто, в спальне мы только что были, в будуаре тоже. Светка, я тебе говорю, ты просто сегодня устала.
Разумеется, устала. Мне захотелось упасть куда-нибудь на мягкое-теплое, укрыться с головой и проспать часиков так двести. Никакого ужина-обеда со слугами, вообще никакого замка, никаких Люськи с Питером, никакой Англии. Домой хочу, вот.
Люська открыла первую от площадки дверь с другой стороны, рядом с которой стоял маленький столик (ага, для утреннего чая, вспомнила я). Моя комната была хоть и поменьше, чем спальня хозяев, но тоже большая, на два окна. Ноги утонули в пушистом ворсе ковра цвета кофе с молоком. Обои и шторы были на пару тонов темнее, с едва заметными золотистыми узорами. Если кровать Люськи и Питера была вполне современная, разве что не из «Икеа», то на моей определенно отбывало к Морфею не одно поколение гостей. Причудливо вырезанные спинки и ножки, покрашенные белой краской, а главное — столбики и балдахин навевали мысли о милых куртуазных непристойностях.
— Тут и полог был, но мы его сняли, уж больно много пыли собирал. Как тебе?
— Офигеть! — только и могла сказать я.
Мои чемоданы стояли у большого платяного шкафа. Я спохватилась, что оставила где-то сумку, ноутбук и пакет с водкой, но они оказались здесь, на комоде, над которым висел небольшой телевизор с плоским экраном. Плащ, который остался в малой гостиной, тоже принесли сюда.
Как и в хозяйской спальне, рядом с кроватью с двух сторон стояли тумбочки с лампами, в ногах — банкетка, между окон туалетный столик, а у камина — кресло. Только дверей было всего две.