Кольцо фараона
Шрифт:
– Входи, - и Василич подтолкнул меня в открытый проем.
– Вот, Павел Иванович, ученика своего привел. Кто-то его по голове стукнул и документы забрал. А парень кроме документов и память свою потерял.
Павел Иванович, мастер, был в точно такой же синей рабочей форме, как и мой проводник, только у него был белый воротничок и белый клапан на нагрудном кармане с написанной фамилией и именем. Я взглянул на рабочую форму Василича - у него клапан над карманом был такой же синий, как и форма, а фамилия и имя были написаны черной краской. Ну, прямо как персонал на подводной лодке.
– Иди сюда, - Павел Иванович поманил меня к себе пальцем. Я подошел.
–
– Жди.
– Через какое-то время он сказал, - а тебя, парень, в базе данных нет. Нет тебя. Ты кто такой?
– Не знаю, - ответил я.
– Что мне с тобой делать, - стал раздумывать мастер, - у нас таких как ты, вагон и маленькая тележка. Гастарбайтер ты. Ферштеен?
Я недоуменно пожал плечами.
– Вот смотри на него, Василич, на нас похож и по-нашенски говорит, а сам чурка с глазами, - сказал Павел Иванович.
– Прокормить-то мы тебя прокормим, а вот с документами дело плохо и платить мы тебе не сможем, потому что бухгалтерия повсюду, но вот кормильца тебе определить можем. Поставим его на сдельную выработку и он, как активный работник, будет получать больше и часть заработанного отдавать тебе. То есть тебе он отдавать ничего не будет, денег у нас и в помине нет, но с помощью своей карточки будет оплачивать то, что тебе нужно. Ферштеен?
Я как дурачок кивал головой. Практически я отдавал себя в рабство Василичу. Бесправная скотина, которая может работать, и кормилец будет давать мне приварок на заработанное. А если "кормилец" окажется сволочью? Не жизнь, а хуже рабства будет. Я-то ферштеен, но вот как появится возможность, так я не посмотрю на твой белый воротничок и врежу от всей души, но со всей пролетарской ненавистью. А от чего это идет? Городской закон о мигрантах разделяет на людей и на нелюдей.
Это и раньше было так. Любой город возьми, любую страну. Проповедуют о демократии и свободе людей на место проживания и работы, а как коснись, так все это оказывается пустыми словами, потому что все боятся, что на сладкие и богатые места приедет огромное количество людей. А так оно и будет, потому что двадцать процентов людей потребляют восемьдесят процентов того, что создано во всем мире, а восемьдесят процентов остальных людей пользуются оставшимися двадцатью процентами. Несправедливость налицо. Ликвидируй эту несправедливость и не будет такого перекоса в миграции. Не будут негры сопли на полюсе морозить. Да и Василич с сегодняшнего дня приобрел себе работника, которому по марксовой теории нечего терять, кроме своих цепей и который является могильщиком капиталистов. Вроде бы ничего еще и не произошло, а люди уже стали думать как настоящие революционеры.
– Ты, как там тебя, - мастер показал на меня пальцем, - ты чего умеешь делать?
– Я стихи умею писать, - сказал я.
– Стихи, - удивился Павел Иванович, - а ну-ка, сбацай чего-нибудь.
Каждый день начинается утром На восходе большого нуля, Мы с тобой одеваемся шустро Как весной во дворе тополя. Ежедневно с утра просыпаясь, Нанизаю свой нулик на гвоздь, И в окно на простор вырываясь, Отпускаю я жизнь "на авось" .–
Я продиктовал, а он записывал, то есть печатал на клавиатуре.
– Молоток, иди, работай, - и Павел Иванович уткнулся в экран монитора.
Мы вышли. Василич сказал:
– Так и знал, что ты человек не простой. Держи эту линию парень, вылезешь в композиторы и сразу элитой станешь, ценить тебя будут, орденами разными награждать и деньгами, потом меня, может, вспомнишь, - кормилец приобнял меня за плечи и мы вышли из кабинета мастера.
Глава 7
Работу Василича можно назвать непыльной, хотя пыли там предостаточно. На его участке мы очищали и поддерживали в рабочем состоянии вентиляционные и канализационные установки. Нанюхаешься дерьма в трубах и идешь отдыхиваться к вентиляции. Представь, если в одной трубе будет затычка, то это самое дерьмо может подняться на самый верх и выплеснуться кому-то в золотой унитаз. Вот хохма будет.
Вчера, когда мы шли по пустынному участку вдруг раздались оглушительные квакающие звуки, типа "бля!" , "бля!" , "бля!" . Василич сразу схватил меня за рукав куртки и втолкнул в открытую им дверь подсобки, шепнув:
– Яицилимы, прячься!
Мимо с воем и кваканьем промчались три синих электромобиля с желтыми полосами поперек автомобилей.
– Теперь жди мигалочников, - шепнул Василич и, действительно, мимо нас промчалась кавалькада шикарных электромобилей с мигалками и с басовитыми сигналами, типа "гав!" , "гав!" , "гав!" .
– Погоди, это еще не все, - предупредил Василич, и из-за поворота выехала кавалькада шикарных электромобилей с мигалками, правда сигналы у них были какие-то визгливые, типа "тяв!" , "тяв!" , "тяв!" .
– А это кто, - спросил я.
– Кто-кто, - пробурчал мой кормилец, - мигалкины дети.
– Они, что тоже служат?
– спросил я.
– Эти не служат, эти время прожигают. Те, которые служат, тоже должности большие имеют, но до мигалок еще не дослужились. Сам же знаешь, как раньше говорили: сын генерала солдатом не будет. Так и тут, - учил меня Василич.
– А кто у них главный мигалочник, - спросил я.
– Фамилия у него больно заковыристая, что-то на бульдозер похоже, - поморщив лоб, сказал Василич.
– А что, у мигалочников такая большая зарплата, что их дети могут свободно приобретать дорогие автомобили?
– поинтересовался я.
– Зарплата-то у них считается невысокой, вроде бы даже какой-то контроль завели, чтобы у самого большого начальника зарплата была не больше, чем в три или в четыре раза больше моей, - объяснял мой учитель, - но вот я прикидываю по своей зарплате, которой хватает на то, чтобы не протянуть ноги, что если ее умножить на четыре, то ее хватит не только на то, чтобы питаться нормально и еще мороженое иногда покупать. И ведь не только у меня одного мысли такие, а откуда они деньги берут, чтобы мигалкиным детям машины и квартиры покупать, на отдых их отправлять в соседние города, квартиры себе строить на три-четыре уровня с садами и бассейнами? Может, им с должностями вместе рубль неразменный дают, сколько ни плати, а деньги все время целые? А ведь еще Ломоносов говорил, что если у тебя что-то прибыло, то, значит, оно откуда-то убыло. Так вот и получается, что чем шикарнее у них квартиры, тем хуже мы питаемся и тем меньше у нас денег, чтобы как-то подумать о воспроизводстве своей рабочей силы.